Марк Турбин - DOMINI ПАНЕЛЬ

Антон утвердительно кивнул головой.

Хомут подскочил к урчавшей у тротуара «Ниве», костяшками пальцев стукнул в запотелое окно. Дверь автомобиля немедленно отварилась, из салона выполз полный, коротконогий гражданин в рыжем дублёном полушубке. Непокрытую лысину человека перламутровой изморозью покрывали мелкие капельки пота.

– Он? – указал пальцем на Антона гражданин.

– Говорит, он.

– Ты тот художник? – с придыханием произнёс человек, вонзая в Антона свои маленькие бесцветные ледышки.

– Не знаю, о чём вы, – Антон вдруг ясно понял: ниточка, связывающая его с Марселиной, оказалась живой, и она только что дёрнулась. Сердце Антона учащённо забилось. – Чего надо?

– Ксиву, – тяжко прохрипел человек. – Ксиву давай.

– Какую ксиву?

– Не тупи. Стельки ксиву. У тебя она.

– Нет у меня никакой ксивы, – Антон пристально смотрел в неподвижные глаза бандита. Прекрасно понимая, что разговор о документах Марселины так просто не закончится, он как бы инстинктивно прижал ладонь к левой стороне груди – там кроме сердца и карманной мелочи у него ничего не было.

Удар по печени не заставил себя ждать: его будто разорвало пополам. Хомут деловито распотрошил на груди Антона куртку, скомкал и швырнул ему в лицо несколько найденных трояков:

– Вот сука! – ругнулся, презрительно цыкнув слюной,

– пустой!

– А я тебя повешу! – ласково просипел присевший к Антону гражданин, – не отдашь – повешу! Ну?

– Сам дурак! – кривясь от боли, процедил сквозь зубы Антон.

– Ну-ну! – с усмешкой произнёс человек. Уходя, бросил через плечо: – Сегодня же будешь висеть!

Через минуту белая «Нива», сорвавшись с места, влилась в автомобильный поток Невского проспекта.

В тот же момент к Антону подскочили Вениамин с Христофором.

– Вот уж точно за смертью вас посылать! – пробурчал, тяжело поднимаясь на ноги, Антон.

– Зато мы их номер срисовали, – хором воскликнули друзья.

– У них этих номеров, что блох у бродячего кота, – вымученно скривился Антон и, вновь присаживаясь, тихо произнёс: – Ох и лягнул! Как копытом!

Люди стыдятся в себе природы,

у котов кроме неё ничего нет .

( Просто истина).

Дивуар бесшумно сбросил себя с магистральной трубы, огляделся. В противоположной стороне подвала, меж двух рассохшихся створок слухового окна, светилась узкая спасительная щель. Нужно было решаться – жуткий мальчишеский гомон неотвратимо приближался к его тёплому, обжитому закоулку.

Дивуар напрягся, присел. В ту же секунду обломок кирпича прошуршав над его головой, с хрустом врезался в возвышавшуюся справа от него кучу строительного мусора, другой настиг его уже на подоконнике; мазнув по хвосту, ухнул, ударившись о стену.

В это самое время, буквально в трёх метрах от описываемых выше событий, с высокого крыльца

магазина «Вино-Воды» спускался широкоплечий, средних лет человек. Правая рука его (видимо в поисках спичек) шарила в кармане короткого зимнего полупальто, в левой была зажата авоська с продуктами. Рядом с ним семенил сухощавый, крючконосый гражданин с нехорошим взглядом беспокойных колючих глаз. Парочка о чём-то тихо переговаривалась. Неожиданно на последней ступени крыльца что-то живое, серое, чёртом влетело под вмиг взбесившийся башмак широкоплечего мужчины. Воздух потряс дикий вопль, за ним последовал странный, каркающий мат. С раздирающим душу шипением Дивуар бросился прочь. Водитель Жигулей ударил по тормозам – чуть позже раздался глухой звук удара машины об машину.

Духом одолев дорогу, Дивуар взлетел на первое попавшееся на пути дерево. Его сердечко билось часто и чисто, как серебряный молоточек.

Там, внизу, на другой стороне улицы, у ступеней магазина «Вина-Воды», задрав к небу тупой небритый подбородок, лежал мужчина, в изголовье его медленно набухала небольшая чёрная лужица. Тут же, рядом с телом, покоилась грязная засаленная авоська, сквозь мелкую сетку которой виднелась пара дешёвой консервированной кильки, буханка чёрного ленинградского хлеба и три