Джереми Йорк - Your Mistake

***

Последующие три недели я не видел Курта и слышал о нем мельком, больше от Слайта или из газет. Наверное, я скажу несколько путано, но именно в первую неделю его мертвого молчания я понял, что «прощай» – означало именно «прощай», а «звони» – было единственным шансом продолжить наши отношения. Он оставил за мной право хода, я должен был сам позвать его, возможно, этого хватило бы, признания, что я соскучился и хочу его видеть, но, скорее всего, работа в клубе входила в общий комплект обязательств.

Я соскучился и хотел его видеть, но не признавал права ставить мне такие условия, а потому мне и в голову не приходило потакать ему. Прощай так прощай, подумаешь, обидчивый какой, не дали ему в «Клеопатре»! Живи со своей Нелли, трахай хоть целый день. Я твой врач, милый, так что сам прибежишь, нашел себе игрушку, в самом деле!

Думать о том, что он может сменить психолога, я не мог. Что-то замыкало в мозгу, мир становился тусклым и мерзким, в такие минуты я начинал думать всякий вздор, вроде того, что он спал с доктором Эшли, что еще с детства у него вошло в привычку заниматься сексом с психиатром, и потому он сделал это со мной. Но я ему отказал, и вот теперь он ищет мне замену, и он ее найдет без проблем, черт, я готов был разбить все телефоны в доме о свою дурную голову, чтобы не придумывать всякую чушь и не звонить.

Видимо, мисс Антонелла Томпсон вняла моим скромным советам и не затеяла ссоры, отложив разборки с Куртом до лучших времен, чем вызвала несомненный интерес у любовника.

Они стали появляться в свете. Их видели то тут, то там, рука в руке, и желтая пресса наперебой обсасывала вкусную новость о грядущей помолвке.

Я сохранил тщательно отбираемые вырезки из газет и даже наклеил их в историю собственной болезни, помечая датами.

Их видели вместе на вполне респектабельных раутах, на ипподроме и на королевской регате в Хеннли; папарацци засекли их на отвязной дискотеке в Министри оф Саунд, а потом вдруг в элитарном клубе Мет в окружении звезд мировой величины. (Я не стану приводить здесь имена, но думаю, мисс Томпсон было приятно попасть в объективы фотокамер в столь именитом букете). Дважды любовники показались на театральных премьерах. У меня сохранилась невозможная в своей иронии, потрясающая вырезка из газеты, где умелый фотограф исхитрился запечатлеть влюбленную пару, посетившую открытие детского дома. Лучащаяся материнской заботой мисс Томпсон с чистеньким розовощеким мальчуганом на руках, за ее спиной – хмурый Мак-Феникс со смертной скукой во взоре, а рядом – прехорошенькая девочка, так и не решившаяся взять строгого «дядю» за руку. Бедный Курт, как искренне я посочувствовал ему, вырванному из «Тристана», из Стоун-хауса, даже из родного «Ягуара» и безжалостно брошенному на растерзание сентиментальной своре детишек и их благодетелей. Он был откровенно чужим на этом празднике человечности, его угнетала и даже злила подобная концентрация доброты и сострадания, он считал их проявлением лицемерия, но, увы! Антонелла не понимала или отказывалась понимать. Она упрямо повторяла мои ранние ошибки, от которых я тщетно пытался предостеречь, она не видела протянутую руку помощи и продолжала давить на Мак-Феникса, искренне веруя, что благотворно на него влияет. Прекрасная Нелли не знала, что вся жизнь Курта построена на простых для понимания законах физики, и чем сильнее оказываемое давление, тем безжалостней будет реакция.

(Заметки на полях)

Ядерная реакция.

Об их разрыве я также узнал из газет.

История вышла шумная, неприятная для всех без исключения участников скандала. На открытии стоматологического центра в одном из предместий Лондона журналистам пришел в голову забавный рекламный трюк: один из высокопоставленных гостей доверяет свои зубы местному дантисту и присаживается в новенькое сверкающее кресло. Отчего Нелли приглянулась эта идея, в каком горячечном бреду ей пригрезилось, что это будет именно Курт, мне, верно, не понять никогда: порой пути женской логики неисповедимы даже для опытных психологов.

Курту идея не понравилась совсем, о чем он предупредил и посчитал вопрос закрытым. По газетным статьям, по абзацам желтой прессы, постаравшейся раздуть историю до вселенского масштаба, трудно точно воссоздать хронологию событий, но отчего-то Нелли не могла уже уступить и принялась силком тянуть лорда в кресло, смеясь и уговаривая не капризничать. Не могу поручиться, что это было точное ее слово, но подобного бреда, на мой взгляд, не придумать даже маститым вралям из бульварных газет. Мак-Феникс развернулся, оттолкнул ее и при всей честной компании послал, в таких выражениях и анатомических подробностях, что даже желтушные графоманы не рискнули дословно воспроизвести его проникновенную речь. После этого лорд молча вышел, свернув челюсть какому-то сановнику, не проявившему смекалки и вставшему у него на пути.