Джереми Йорк - Your Mistake

Мериен закричала, я поднял голову, и в оглохшие уши проник нарастающий вой, точно мы оказались все трое вдруг в самолете, и самолет падал, потому что я убил пилота, и Курт пытался выправить курс, впившись пальцами в штурвал, он был ранен, едва держался, но я не мог уже остановиться и снова ударил его ножом, и опять, и еще… и где-то звонили, гудели предупреждающие сигналы…

Я проснулся от телефонного звонка, и долго лежал, тупо уставившись в потолок, пытаясь определиться в надвинувшемся вдруг мире, отделить сон от реальности, вымысел от настоящего, и дышал, глубоко, часто, смаргивая соленые слезы; моя постель была мокра от пота, а пальцы упорно сжимали прихваченный с ночного столика карандаш. Я дышал и умирал от облегчения, от осознания, что все увиденное – лишь сон, кошмар, и я не убил Курта, и пилота, я вообще никого не убивал, и Мери мне не изменяла, и она в безопасности, потому что Курту нет дела до Дублина, а особенно до актрисы Мериен Страйт.

Телефон все не смолкал; я кое-как отдышался и, отдавая себе отчет в том, что звонит зараза непростительно долго и настойчиво, потянулся к трубке. Мимоходом взглянув на часы, я вздрогнул: стрелки вполне отчетливо указывали на два часа ночи. Вновь запаниковав и предчувствуя беду, я заставил себя снять трубку и сказать негромко:

– Слушаю.

Тотчас трубка взорвалась негодующим визгом.

Пары секунд недоуменного прослушивания самой грязной брани, какую могла позволить себе женщина, хватило, чтобы понять: мне дозвонилась мисс Нелли Томпсон. И, несмотря на то, что поливала она меня, что из ведра помоями, я почувствовал величайшую симпатию к этой взбалмошной девице лишь за то, что догадалась прервать затянувшийся кошмар. По всей видимости, думал я, мою карточку разыскал в бумагах Курта несчастный Питерс, покупая небольшим предательством несколько часов спокойствия и тишины, а потом до меня дошел смысл обвинений неугомонной Нелли.

– Вы хотите сказать, – перебил я прекрасную обвинительницу, – что милорд до сих пор не вернулся? – Интересно, откуда она звонит, неужели рискнула добраться пешком до Кингсайда или скачет в полной темноте по прибрежным скалам в поисках сигнала?

– Кому об этом знать, как не вам?! – завизжала на весь Пербек моя ночная собеседница. – Я знала, я чувствовала, что вам неспроста приспичило прогуляться в Лондон! Вы хуже Харли, вы сволочь! Да взгляните же на Курта: это мужик, настоящий мужик, созданный для женской любви, а вы! Немедленно дайте ему трубку, сейчас же, уверена: вы не спите!

– Я спал до вашего звонка, мисс Томпсон, – сухо сказал я (хотелось уточнить, что мирно, но язык не повернулся). – Послушайте: я психиатр милорда, а не нянька при его светлости. Если вам нужны мои услуги как специалиста (в чем я не сомневаюсь!), потрудитесь перезвонить в рабочие часы. Я принимаю с девяти до восьми по будням, по особой договоренности могу пожертвовать уик-эндом.

Нелли Томпсон молчала долгую, блаженную минуту, потом вздохнула:

– Значит, он не у вас, доктор Патерсон?

– Нет, мисс, – согласился я, отдавая должное ее сообразительности. – Милорд довез меня до дома, и мы распрощались. О его дальнейших действиях мне ничего не известно.

– Где же он может быть? – с легкой дрожью в голосе спросила Нелли. – У меня кончаются деньги на телефоне, я обзвонила местные больницы, проверила все сводки ДТП, так и не смогла дозвониться до Харли… Господи…

Я помолчал, обдумывая ситуацию, потом спросил:

– Что делает Тим?

– Лакей? – удивилась она. – Этот бездельник пытался улечься спать, но я его разбудила и заставила разыскать вашу визитку.

– Он нашел ее и потом?

– Уснул на диване в гостиной, пока я прыгала по скалам с риском свернуть себе шею, думаю, спит и сейчас, мужлан!

– Все в порядке, Нелли, с Куртом все в полном порядке, – попробовал я утешить несчастную девушку, сходящую с ума от беспокойства. – Не знаю, где он, но думаю, когда вернется, сумеет полностью оправдаться перед вами. Спокойной ночи.

Я повесил трубку, лишь для того, чтобы отбить сигнал и набрать номер Слайта. Мне пришлось подождать, правда, не так долго, как, скажем, бедной Антонелле, но тоже порядочно, пока в трубке не раздался хриплый спросонок голос Фрэнка Слайта:

– Какого черта вам надо?

– Доброй ночи, старина, – приветствовал я своего второго пациента. – Извини, что так рано, но мне задали непростой вопрос…

– Патерсон? – хлопнул себя по лбу Слайт, сопя в динамик. – Я-то гадаю, какая бл… э… какой доброхот морочит мне голову! Что случилось?