Валерий Якут - На излёте

Сергей прошел на кухню, заглянул в холодильник.

– Не мешало бы докупить кое-каких продуктов, – кроме хлеба и масла, в доме ничего не было.

Он оделся и вышел на улицу. Уже смеркалось. Стояла морозная безветренная погода, как раз такая, по его представлению, и должна быть в эти новогодние январские дни.

Скрипел снег под ногами. Зажигались уличные фонари. Куда-то торопились люди, по каким-то своим, им одним известным делам – к женам, к детям, к любимым, к своим друзьям и знакомым. И только ему спешить никуда не надо было. Все, что он приобрел в этой жизни – то при нем, а что потерял – уже никогда не вернуть.

Такое чувство, чувство одинокого волка, в последние годы часто приходило к нему, как вот и сейчас в этом огромном и чужом для него городе, среди десятков и сотен тысяч зажигавшихся огней, которые еще больше усиливали это одиночество. У него создавалось ощущение, будто бы сама Планета отторгла его вдруг, и он превратился в её спутник, маленький и одинокий во всей Вселенной среди холодно мерцающих миллиардов звезд, с высоты наблюдающий за всем происходящим на Земле.

– Что чувствовал японский Мастер-философ Такубоку, когда писал? – «Все люди идут в одну сторону, а я стою и гляжу поодаль от них на обочине»? – подумал Сергей. – Этого, наверное, никто точно, кроме него самого, не знает, но, исходя из моих настоящих ощущений и настроения, я бы сейчас сказал о себе то же самое.

В эту ночь он долго не мог заснуть, – то ли от выпитой в одиночку бутылки коньяка, то ли от резкого перепада атмосферного давления, которое он стал со временем ощущать. За окном шел снег тяжелыми, блестевшими при свете фонарей, хлопьями. Как в Афгане во время одного из разведвыходов в первую его военную зиму, когда падал вот такой же плотный и тяжелый снег…

И Сергей увидел мальчишку-афганца, а рядом с ним старого пастуха, с такой ненавистью смотревшего на него, Казанцева, своими страшными глазами, что по спине поползли мурашки. А снег падал все сильнее, постепенно превращаясь из ослепительно белого в кроваво-красный. Он забивался Сергею за воротник, в рукава и карманы его мабуты, стекая по телу кровавым потом, забивался в уши, в рот, в нос и оттого дышать становилось все труднее и труднее. Он попытался руками освободиться от этого страшного снега, расстегнуть или разорвать на себе одежду для этого, но руки совсем не слушались его. И тогда он закричал и, задыхаясь и хрипя, проснулся от собственного крика.

Он приподнялся и включил свет. Ну, конечно же, никакой крови не было, а тело было мокрое и липкое от пота.

– Проклятые кошмары когда-нибудь сведут с ума, – подумал Сергей, – и чем дальше, тем чаще это происходит. Пора уже, наверное, обратиться к психотерапевту, ничем хорошим это не закончится.

Он встал с постели, сполоснулся и вышел на кухню. Закурил. Курил он редко, но сигареты в доме всегда держал на крайний случай. Подошел к окну. Город еще спал.

Прошло уже почти семь лет, как для него закончилась афганская война. Были после этого боевые действия и в других «горячих» точках, а снится вот Афган и никуда от него не денешься, никуда не сбежишь. Если бы это только было возможно… Вот и сегодня Афганистан опять напомнил о себе.

Покойный Шура Звягин после того случая сказал ему, – Я тебя ни в чем не виню, не вправе этого делать, но дай бог тебе это когда-нибудь забыть.

В тот раз их десантировали в приграничную с Ираном провинцию Герат с задачей: обследовать в заданном районе все дороги, идущие в Иран и на одной из них организовать засаду на караван с оружием и поставляемую моджахедам технику. На какой конкретно дороге проводить засаду, необходимо было определиться на месте. А то, что именно как раз с этой стороны производится поставка боевикам грузов и техники – это уже был факт. В случае чего – боевые вертушки были в готовности номер один по подскоку и поддержке группы.

В отличие от других регионов Афганистана, в районе иранской границы преобладал равнинный ландшафт, а работать на равнине даже ночью намного сложнее и опаснее, чем на закрытой, пересеченной местности.

Как почти и всегда, группа десантировалась на переходе дня в темное время суток. Когда вертушки ушли на Кабул, Казанцев попытался сориентироваться, но из-за отсутствия явно выраженных ориентиров и уже темного времени это было сделать практически невозможно. Оставалось надеяться, что летчики высадили их именно там, где и было определено изначально.

– По крайней мере, надо дождаться утра, – решил он, – а там видно будет.