Роберт Маккаммон - Пятерка

Ага. Все, теперь все серьезно.

Лицо у Джереми перестало двигаться — пока что. Он снова становится собой. Чуть не всхлипнул, чуть не испустил вой, который отдался бы эхом в этой тесной ванной и напугал бы его так, что он весь остаток жизни не мог бы спать ночью и потел от страха, но приступ черного отчаяния проходит. Джереми заставляет его пройти, потому что с таким внутренним чувством человек жить не может. Она попала в сопутствующие потери. Не повезло. Что случилось, то случилось. Случайные потери при выполнении задания — мир не перевернется. Стисни зубы и шагай дальше. И одно он знает точно: как закончится это вот задание, он будет делать работу хорошего парня — против наркобаронов Мексики, он спасет тысячи жизней и тем уравняет счет. Это и называется — судьба.

Ганни подвигается ближе, щека к щеке в зеркале, и говорит, что еще одну вещь Джереми должен знать. Вот какую: прогресс в компьютерной технологии и судебной медицине дал полиции возможность вскрыть глазное яблоко убитого — и увидеть лицо убийцы, запечатленное на сетчатке в момент сгорания зрительного нерва. Джереми стоило бы что-нибудь на эту тему предпринять.

Джереми обдумывает — и соглашается.

Все, блин. Шутки кончились.

Ариэль сбилась с дороги.

Она бродила в незнакомых местах, в жаркой чаще зеленых лиан, поросших листьями, почти закрывавшими солнце. Небо виднелось лишь яркими белыми пятнами. Ариэль знала только одно: ей нужно выбраться отсюда, здесь оставаться нельзя, и она пробиралась вперед, раздвигая стену растительности, тут же смыкавшуюся за спиной.

В лианах прятались колючки, они кололись и оставляли царапины, стоило только шевельнуться. Путь вперед грозил бедой, но выбора не было. Надо было вытерпеть, пройти заросли и выйти на другой стороне.

Пахло землей, жарой и сырой зеленью. Еще ощущался другой запах — воздух пропитывал сладковатый аромат, густой как вино. На колючих плетях висели темные ягодки, их были сотни, совсем черные и чуть красноватые, и Ариэль поняла, что стоит в густой чаще ежевики, протянувшейся во все стороны.

Вопрос: в какую сторону выход? И другой вопрос, более тревожный: а есть ли выход вообще?

Она пошла вперед, в выбранном направлении, хотя и не помнила, как его выбирала. Наверное, выбрали за нее. В любой момент она могла остановиться, повернуться и пойти в другую сторону, но все-таки, думалось ей, бывает иногда, что надо в этом мире чему-то верить.

Она не слишком далеко ушла, когда из чащи вышел этот человек и встал перед ней, будто загораживая дорогу.

Ариэль знала его, знала его лицо — по фотографии с водительского удостоверения. Знала, что он сделал с двумя ее друзьями, и знала, что он сейчас хочет сделать с ней.

Она попятилась — он двинулся следом. Его лицо ничего не выражало. У Ариэль от страха стиснуло сердце, ноги стали подкашиваться. А он приближался неторопливо, с нездешней пугающей уверенностью, и лицо его стало меняться.

Кожа зарябила и поползла, как глина под невидимой рукой. Под ней задвигались кости. С щелканьем и потрескиванием менялись, разрушались черты лица, одна щека выпятилась наружу, другая ввалилась, нос съежился и сменился увеличивающейся трещиной, лоб вытянулся куском камня в прожилках. Один глаз отступил внутрь, в темноту, другой выкатился, как у вытащенной из воды рыбы.

А нижняя челюсть поехала вперед, потом с треском, будто ломают сухие палки, она стала выходить из сустава, отделяясь от верхней. Ариэль пятилась сквозь режущие колючки, держа руку перед лицом, готовая оттолкнуть морду рептилии с разинутой пастью, а та раскрывалась до немыслимых размеров, гигантская даже по отношению к уродливой голове, из которой выросла. Изуродованное тело метнулось к Ариэль, продираясь через колючие плети, — руки опущены и сжаты в кулаки, на краю прожорливой пасти влажно блестит единственный глаз.

Из этой зияющей дыры вырвалось что-то темное. За ним еще что-то такое же, и еще, и еще, потом по три сразу, потом по пять, десять и двадцать, пасть изрыгала узкие темные снаряды, у которых тут же отрастали крылья и черные перья, и они кружились вокруг Ариэль живым вихрем.

Из разинутого рта Джереми Петта вылетали черные рои ворон. Некоторые подлетали к Ариэль, клюясь и щипаясь, и красные глазки метались из стороны в сторону, но большая часть их налетала на ягоды, птицы срывали их с плетей и глотали, капая соком с клювов и сражаясь друг с другом за каждый кусок. Они кувыркались в почерневшем воздухе, сбиваясь в дерущиеся злобные узлы, в пронзительных криках слышались почти человеческие чувства: жадность, торжество победителей и досада проигравших.