Тесс Герритсен - Двойник

На двери было четыре замка.

Она уставилась на две цепочки, щеколду и засов. Медные пластины блестели, винты еще не проржавели. "Новые замки". Маура заперла дверь, навесила обе цепочки. Металл под ее пальцами казался ледяным.

Она зашла на кухню и зажгла свет. Увидела потертый линолеум на полу, маленький обеденный стол со старой посудой. В углу заворчал холодильник. Но внимание Мауры привлекла задняя дверь. На ней было три замка, тускло поблескивали медные пластины засовов. Сердце учащенно забилось, когда она запирала замки. Затем она обернулась и с удивлением увидела на кухне еще одну запертую дверь. Куда вела эта?

Она отодвинула засов и открыла дверь. Узкая деревянная лестница спускалась в темноту. Снизу подул прохладный ветерок, запахло сырой землей. Она почувствовала покалывание с задней стороны шеи.

"Подвал. Зачем было запирать дверь в подвал?"

Она закрыла дверь и задвинула засов. И только тогда заметила, что этот засов отличался от остальных – он был ржавым, старым.

Теперь ей захотелось проверить, надежно ли заперты окна. Анна была так напугана, что превратила этот дом в крепость, и Маура ощущала ее страх в каждой комнате. Она осмотрела задвижки на кухонных окнах, после чего направилась в гостиную.

Только убедившись в том, что во всем доме окна заперты, она принялась обследовать спальню. Начала с гардероба. Медленно передвигая вешалки, она рассматривала каждый предмет одежды, мысленно отмечая, что все наряды были ее размера. Она сняла с вешалки платье – черное трикотажное, элегантного кроя, ей и самой такие нравились. Она представила себе, как Анна стоит в магазине и рассматривает это платье. Изучает ценник, прикладывает наряд к себе и смотрится в зеркало, думая: "Вот это мое".

Маура расстегнула свою блузку, сняла брюки. Влезла в черное платье и, застегивая молнию, ощутила нежное прикосновение ткани, которая обтянула ее бедра словно вторая кожа. Она повернулась к зеркалу. "Вот что увидела Анна", – промелькнула в ее голове. То же лицо, та же фигура. Интересно, она тоже сетовала по поводу полнеющих бедер, первых признаков надвигающегося среднего возраста? Смотрела на себя сбоку, проверяя, насколько плоский у нее живот. Все женщины исполняют у зеркала один и тот же ритуальный танец, поворачиваясь то так, то этак. Не кажусь ли я толстой сзади?

Оглядывая себя с правой стороны, она замерла и уставилась на волосок, прилипший к ткани. Потом сняла его и поднесла к лампе. Он был такой же черный, как у нее, но длиннее. Волос покойницы.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Она подошла к ночному столику и замерла, вслушиваясь в телефонную трель, казавшуюся невыносимо громкой в тишине дома. Не дожидаясь четвертого звонка, она сняла трубку.

– Алло! Алло!

Послышался щелчок, потом частые гудки.

"Наверное, ошиблись номером, – подумала она. – Вот и все".

На улице усилился ветер, и даже сквозь закрытые окна было слышно, как стонут деревья. Но в доме было так тихо, что в ушах отдавался стук собственного сердца. "Такими были твои ночи? – задалась она вопросом. – В этом доме, окруженном темным лесом?"

В ту ночь, прежде чем лечь в постель, она заперла дверь спальни и забаррикадировала ее стулом. Испытывая легкий стыд из-за своей трусости, она не могла не признаться в том, что здесь острее чувствовала опасность, нежели в Бостоне, городе, наводненном хищниками в человеческом обличье, которые были куда опаснее любого зверя, обитавшего в здешних лесах.

"Анне тоже было страшно".

Она чувствовала этот страх, до сих пор витавший в доме с надежными запорами на дверях.

Маура проснулась от звука, похожего на визг. Какое-то время лежала с открытыми глазами, судорожно глотая воздух, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Это всего лишь клич совы, нет причин паниковать. В конце концов, крутом лес, и немудрено, что здесь воют звери. Простыни были влажными от пота. Перед сном она закрыла окно, и воздух в спальне был спертым, душным. "Мне нечем дышать", – подумала она.

Она встала и распахнула окно. Постояла, жадно глотая свежий воздух и глядя на деревья, которые серебрились в лунном свете. Все казалось неподвижным, лес снова притих.

Она вернулась в постель и на этот раз проспала до рассвета.

Дневной свет разом все изменил. Она услышала пение птиц, а выглянув в окно, увидела двух оленей, которые пробежали по лужайке в лес, помахивая своими белыми хвостами. Теперь, когда в комнату ворвалось солнце, стул, приставленный к двери накануне ночью, показался Мауре нелепостью. "Никому не расскажу об этом", – подумала она, возвращая его на место.