Василий Боярков - Легенда о капитане Бероевой

За две минуты до возвращения Джонни, все тревожные шумы вокруг стихли; сам же он появился так неожиданно, что Оксана, невольно вздрогнув всем телом, выхватила свой пистолет и наставила его на неожиданно возникшего перед ней человека и, только поняв, что это ее американский коллега, смогла несколько расслабиться, после чего, чувствуя «обжигающий» холод, спрятала свой служебный ПМ назад, а заодно и убрала с морозного воздуха оголенную руку. Ее ладонь подвергалась воздействию полярной стужи не более тридцати секунд, однако все равно успела почувствовать болезненный «ожог», «леденящий» кожу и добавляющий ей болезненных ощущений; с другой стороны, обращать на это внимание, времени не было и, спрятав ладонь обратно за пазуху, она приготовилась действовать дальше.

Фэбээровец, не обративший внимания на принятые против него контрмеры, сразу же стал привязывать один конец принесенной с собой бечевки к канатно-стальному пути; закончив эти нехитрые приготовления, он продел другое окончание через свой карабин и привязал его за точно такое же сооружение на поясе россиянки – теперь можно было двигаться дальше.

Чтобы следовать с гораздо большею продуктивностью, Бероева, отцепившись руками от основного каната, присела на корточки и, продолжая удерживать руку на пистолете, подсвечивая себе фонариком, им же разгребала навалившийся снег и обнажала скрытые им кровавые капли; удалившись метров на десять-двенадцать, она наткнулась на уже скованный морозом изуродованный труп человека.

– Хватай его! – крикнула оперативница подоспевшему сзади Джонни, одновременно перехватываясь за веревку сзади него, чтобы сразу же следовать к базе. – Нужно оттащить его на «Зимовку» и внимательно там осмотреть! Ты несешь «груз» – я прикрываю! – она тут же распределила основные обязанности.

– Понял! – согласился американец, понимая, что в любом случае эта обязанность легла бы на его более сильные плечи.

О’Нил подхватил мертвеца под мышки и последовал вслед за Оксаной, которая периодически подергивала за веревку, указывая ему направление; таким, абсолютно нехитрым, образом они быстро добрались до основного пути; перецепив на него свои карабины, оперативники освободились от ненужной уже бечевки и двинулись по направлению ко входу в основное строение комплекса: первым двигался специальный агент, подтаскивая за собою истерзанного покойника, россиянке же пришлось замыкать это, не совсем обычное, шествие, продолжая светить фонарем и не забывая внимательно вглядываться в окружающую их «черно-белую» пустоту.

Наконец напарники приблизились к основной двери, ведущей в строение. Пока Джонни возился с запорным устройством, девушка, переминаясь с ноги на ногу, вдруг словно бы обо что-то запнулась; подавшись своей интуиции, она машинально нагнулась и в самом основании металлического штыря, вбитого в ледовый верх океана, обнаружила конец небольшого веревочного каната, витого и отдельно отходившего в сторону; его давно уже запорошило снежным покровом, и если бы не эта случайность, то вряд ли эту неожиданную находку смог бы еще кто-нибудь потом обнаружить; потянув ее на себя, московская сыщица очень скоро нашла окончание, как оказалось, валявшееся тут же и аккуратно обрезанное острым предметом; общая длина всего этого сооружения была около двадцати, может быть, двадцати пяти метров. «Странно, кто-то здесь очень любит гулять в непогоду и при этом очень спешит – да так! – что даже не потрудился отвязать свое вспомогательное приспособление», – подумала про себя Бероева, решившая пока сохранить этот факт в тайне, тем более что ее уже начал звать фэбээровец, находившийся в разделительном тамбуре зимовочного строения. Перестегнув свой карабин, чтобы обогнуть распределительный штырь, через пару метров она вышла к самому входу в сооружение.

Оказавшись в конечном итоге внутри, где имелось освещение и где отсутствовал заснеженный ветер, коллеги по правоохранительной деятельности смогли разглядеть те останки, что им удалось с собой принести; в итоге ими оказалось жуткое подобие человечьего тела; как и в первых трех случаях, голова на нем наполовину отсутствовала, причем вместе со всем своим мозговым веществом; одежда на груди была разорвана в клочья; начиная от шеи и до самого паха, туловище было растерзано словно при вскрытии; внутренние органы казались словно бы кем-то изгрызенными и в большей своей части напрочь отсутствовали; кроме всего перечисленного, не было обеих нижних конечностей – и только обглоданные половинки костей торчали из тазобедренного сустава. Как уже говорилось, своеобразные мощи, что остались от тела, были заморожены и совершенно не кровоточили.