Н. Фишер - Регрессия. Гори!

Прежде я не попадала в глупые подростковые передряги, и детские комнаты милиции обошли меня стороной. Во всяком случае, я на это надеялась. И сейчас я, передергиваясь от нервозности и ощущения собственной преступности, как затравленная собачонка пробиралась внутрь отделения полиции. Знакомая с системой только по сериалам, которые почему-то остались в моей голове, я ожидала увидеть зарешеченное окно на входе, камеры временного содержания, забитые до отказа отбросами общества и, по меньшей мере, героями «Улиц разбитых фонарей». И была приятно удивлена, увидев самое обыкновенное казенное заведение, не слишком отличающееся от того же ЗАГСа. Точно! Не так давно я подавала заявление на развод и, кажется, ощущала чувство настоящего полета и свободы. Ну почему эти проблески воспоминаний такие скудные и случаются в основном на уровне ощущений?

Нежно-розовый цвет стен вызывал невольную усмешку, а протоптанный до дыр коричневый линолеум под ногами, оставшийся здесь с незапамятных времен, – скорее уж жалость. Двери из рыже-коричневого выцветшего ДСП, имитирующего дерево, были хаотично натыканы по всему длинному коридору и вели в крошечные кабинеты. Вопреки ожиданиям, в убогих комнатах вовсе не расследовали громкие убийства и многомилионные кражи, а оформляли регистрации, выдавали паспорта и мирили буйных соседей. Нас ждал никакой не следователь по особо важным делам, а самый обыкновенный скучающий участковый, с головой заваленный бумагами.

Когда мы всей компанией в четыре человека ввалились в кабинет, заняв все свободное пространство вокруг стола, из-за вороха папок и документов высунулась голова. Два близоруких навыкате глаза внимательно оглядели нас, а их обладатель только устало вздохнул и предложил самим решать, кто присядет, а кто останется стоять.

Я приютилась на краю облезлого стула для посетителей, приставленного к столу, а Иоганн, прямой, как стрела, встал сзади, положив изящную руку на мое плечо. Участковый хмыкнул, но промолчал. Мама с папой вдвоем делили стул у двери.

– Давайте не будем тянуть время. Уверен, вы хотите закончить с этим точно так же, как и я, – вяло проговорил участковый, выкапывая из покосившихся стопок одинаковых папок нужную – с моим делом. Он прищурился, бегло пробежал глазами несколько страниц, вложенных в папку, и наконец перевел взгляд на меня:

– Ну что ж, Анна Павловна. У меня к вам будет несколько вопросов. Начнем с простого. Вы – Ремизова Анна Павловна?

Я растерянно оглянулась на маму, та чуть заметно кивнула.

– Вы что же, не помните даже, как вас зовут? – удивилась лупоглазая голова, тело которой ни на миллиметр не показывалось из-за бумаг.

В ответ я только покачала головой, а участковый пробубнил себе под нос, обращаясь к своим бумажкам: «Безобразие, и нафига эту делегацию сюда прислали?»

– А вы не могли бы представиться? – Голос Иоганна, неожиданно вступившего в диалог, заставил меня вздрогнуть и вернуться к жизни, когда я уже ощущала, что заражаюсь от сонного полицейского ленью и наплевательским отношением ко всему вокруг, в том числе к собственной жизни.

– Виктор Сергеевич Иванов, капитан полиции, – с недоверием произнес мужчина, приглядываясь к моему парню. – А вы у нас… – Он снова полез в папку.

– Иоганн! – Мой спутник протянул через стол узкую кисть.

– Вы у нас… – Капитан не удосужился ответить на рукопожатие и даже не взглянул в сторону Иоганна. – Игорь Семен…

– Забудь! – взревел Иоганн. – Ты уже все прочитал. Закрой папку и забудь. Иоганн – только это имя.

Полицейский захлопал глазами и как по волшебству выполнил приказ – отложил папку. Рука Иоганна, все еще протянутая над столом, подрагивала.

– Рад знакомству, Иоганн, – рассеянно отозвался участковый и потряс утонченное запястье своей широкой волосатой лапой.

Что это было? Внушение, гипноз? Как он это сделал? И почему не дал капитану полиции произнести имя вслух? Я в панике оглянулась на родителей, но те вели себя так, словно ничего не произошло, и мой парень не заставил поверить полицейского в то, чего он на самом деле не делал. Но как? Как такое возможно?

Иоганн уловил мое волнение и вернул руку на плечо, отчего волна спокойствия тут же расслабила тело и выгнала из головы тревогу, наполнив ее сладкой негой.

– Что ж, Анна Павловна, – на выдохе произнес полицейский, – тут и искать нечего. Перенервничали, вышли освежиться, но ветер и плохой завтрак сыграли с вами дурную шутку. Что ж, не повезло – так не повезло. Будьте впредь аккуратнее.