Морри Ган - Выродок

А вот и нужная дверь. Приподнимает широкую задвижку, засовывает ключ в скважину, одной рукой придерживая поднос. Дергает за ручку и дверь с легким протяжным скрипом открывается. Зайдя в комнату, он закрывает ее за собой, чтобы затем обратить все свое внимание на гостью.

– Здравствуй, Дженн, – слабо улыбнувшись девушке, он подмечает влажность в глазах, хриплое дыхание, запутанные огненные волосы.

Дьявол, она прекрасна!

Торопливо подходит к прикроватной тумбочке, ставит на ее поверхность поднос, чтобы тут же присесть на койку рядом с Дженнифер, посмотреть на нее с привычной заботой и толикой сочувствия в глазах, тихо тревожно выдыхая:

– Ты наконец-то очнулась! Боже, ты нас так напугала! – видя пересохшие губы, тянется, берет складной стаканчик и идет в сторону раковины, чтобы открыть кран и набрать воды, а после поднести ее к чужим губам, – Но раз ты наконец-то пришла в себя, то можно сказать доктору Смитту, чтобы дал тебе обычную форму вместо… – он замолкает, будто подбирая другие более щадящие слова на замену смирительной рубашки, – …всего этого.

Дженнифер

Громкое хриплое дыхание. Губы открываются и закрываются, она задыхается, попутно беззвучно шепча: «Это неправда, неправда, неправда, неправда…»

Рыжие спутанные волосы упали на бледное лицо, на голове зреет шишка, но боль не отрезвляет. Глаза то устремлены в одну точку, то начинают метаться по комнате. Она бы ущипнула себя, если бы могла. Зато искусала все губы, однако боль не помогла. Дженнифер так хотела проснуться и обнаружить рядом спящего Генри. Она бы прижалась к его сильному телу, обняла бы крепко-крепко, а если бы он проснулся, то сказала бы, что все хорошо, и что она его так сильно любит… Но это не сон. Все это не сон. В углах палаты клубится черный мрак, но это просто игра воображения, стресс, страх. Она не поддастся ему! Воздуха не хватает, но это лишь из-за смирительной рубашки и волнения. Как только ее снимут, Андерсен сможет пусть и медленно, но успокоиться. Вот, всему можно найти объяснение. И тому, почему она очнулась в этой обезличенной комнате – тоже наверняка есть объяснение. Ей просто нужно подождать и все разрешится!

Сколько проходит времени Дженнифер не знает, она потеряла ему счет, хоть и не отключалась. От бесконечного потока мыслей и самых диких предположений голова болит еще сильнее, но похоже ее молитвы были услышаны, ведь со стороны двери слышится звук поворачивающегося ключа. Но там, где должно быть облегчение, возникает только страх. Андерсен резко поднимается на кровати, отползая к самому дальнему ее краю. Спутанные волосы, безумный взгляд, дрожь в теле – сейчас ее действительно можно принять за сумасшедшую.

Дверь мучительно медленно открывается, она не видит, кто же притаился за ней, остается только ждать. В комнату входит мужчина. Тео. Это не тот человек, которого Дженнифер хотела сейчас увидеть, но все равно появление Колда приносит некоторое облегчение. Ненадолго.

Не успев поприветствовать старого друга, Дженнифер хмурится, качает головой, не понимая, что происходит. Чем она их напугала? И кого их, собственно? Что еще за доктор Смитт? И что это вообще за место?

Разум сопротивляется. Не хочет верить в происходящее. Но почему у Тео такой сочувствующий и взволнованный вид? Он что-то знает, чего не знает она? Или она это как-то забыла?

«Ты не больна! Ты ничего не забыла!!!» – но ведь это неправда, да? Она чувствует эти повисшие в палате тяжелым облаком недобрые новости. Она не хочет ничего знать, боится. Язык распух и прилип к сухому небу. Тео будто все понимает, берет стаканчик, наполняет его и протягивает ей, заботливо помогая глотать, но Дженнифер все равно давится, пропускает влагу, чувствуя, как та стекает из уголков рта по подбородку к шее, неприятно щекочет кожу и впитывается в ткань смирительной рубашки.

– Что… – голос все равно как будто не ее, – произошло?

Хочется упасть на неудобную кровать, полежать, перевести дыхание. Бороться с желанием нет никаких сил, а потому Дженнифер медленно ложится, но так, чтобы на этот раз голова коснулась тонкой больничной подушки. Тео конечно не Генри, но они знакомы больше половины жизни, буквально с детства сдружились, являясь друг для друга теми, кто всегда поддержит не только словом, но и делом. Тео можно доверять, можно предоставить возможность решить эту непростую ситуацию, но сначала нужно в ней разобраться.

– Я ничего не помню, – она вздыхает, очень стараясь не расплакаться, неотрывно глядя на Колда, боясь, что если моргнет, то он просто растворится в воздухе. В очередной раз рассматривая обстановку вокруг, останавливает взгляд на неаппетитно выглядящей больничной еде. От вида овсянки к горлу подступает тошнота, но одновременно с этим Дженнифер понимает, что дико голодна. Какое странное чувство. Это тоже стресс?