Вячеслав Барковский - Выродок (Время Нергала)

…так скажи им: «мой мизинец толще чресл отца моего». ОН сказал это громко, во весь голос.

Свершалось таинство, культовое действо, обряд. Ритуальное жертвоприношение. И соответствующей была обстановка в логове.

Низкие сводчатые потолки, покрытые непонятными разводами засохшей плесени… два десятка свечей, в беспорядке расставленных по всему подвалу… огромный камень с плоской поверхностью, находящийся в центре…

И установил ОН праздник в седьмой месяц, в десятый день месяца, подобный тому празднику, который был в Иудее, и приносил жертвы на жертвеннике… — и ОН еще повысил голос, чтобы заглушить крики…

Затыкать рот нельзя, это неинтересно. Это может разрушить всю атмосферу события, свести его на нет, придав ритуальному празднику пошлый характер. Это не совокупление, не утоление похоти… не обычное изнасилование… Это праздник, который был, есть и будет, праздник, который продолжается уже тысячи лет… Но который особенно торжественно происходит именно в этот день — каждый год! С тех пор, как ОН стал ощущать себя тем самым ЛЬВОМ! НЕРГАЛОМ!

Гигантский его член, как насос, двигался медленно и ритмично, невзирая на вялые попытки жертвы хоть как-то помешать ему. Анус агнца был разорван сразу, при первом же введении карающего органа. Кровь стекала по ягодицам, по бедрам, растекалась по жертвенному камню… густыми черными каплями падая на пол при каждом движении бедер Нергала. Медленная и неотвратимая мощь его была такова, что и сам жертвенный камень раскачивался в такт этому движению… Тонная глыба базальта с жутким скрежетом понемногу сдвигалась с места при каждом ходе поршня насоса… И каждый ход продвигал этот поршень все глубже и глубже в тело жертвы, все больше раздирая его внутренности… Крики становились слабее, и тогда он усиливал напор. Праздник должен продолжаться!

Наслаждение становилось все острее, но ОН сознательно сдерживал себя, не достигая оргазма. Для него это не составляло труда, он был способен и на более сложные вещи. А это — всему свое время! Важен процесс. важен культ, строгое соблюдение многотысячелетних традиций!

Положив левую руку на поясницу жертве, правой он обхватил его колено и медленно, вздрагивая от наслаждения при каждом хрусте рвущихся тазобедренных связок, вывернул ногу по часовой стрелке. Блеянье священного барашка прекратилось. «Не тороплюсь ли Я?» — подумал ОН. Нет, просто эти жалкие людишки при первой по-настоящему сладостной боли тут же отключаются… Над этим еще надо поработать… надо исследовать порог их чувствительности до конца… Затем то же самое ОН проделал и со второй ногой… Ничего, от этого не умирают… проверено. Впереди еще заключительная фаза — кульминация праздника! Вообще это совершалось не совсем по правилам — были некоторые отступления от первоисточника! По-настоящему все это должно было происходить на горе, на лобном месте, и обязательно при массовом скоплении народа! Праздник — он ведь для каждого праздник! И вся эта мразь, чернь и навоз истории должны видеть, кто они есть и для чего они предназначены в этом мире… Но ничего, всему свое время. Медленно, наслаждаясь, сохраняя в себе предчувствие оргазма, он вынул огромный каменный член из истерзанного тела жертвы. Обошел вокруг камня… подошел к голове. Барашек не должен терять сознания, это неверно с его стороны… Пробежался пальцами по хорошо известным ему точкам, приведя жертву в чувство. Дождался, когда тот откроет глаза… улыбнулся. Наложив руку ему на рот. аккуратно и неотвратимо выдавил все, до последнего, зубы. Еще более аккуратно, ласково, вытащил их все изо рта.

И резко, ударом, вогнал свой член в этот рот. Глаза жертвы начали вылезать из орбит, он все видел и чувствовал… знать бы еще, о чем он думает в этот момент… Глубже, еще глубже, еще сильнее… в глотку, в легкие… куда придется… и вот!..о-о-о… вот этот миг… миг наибольшего наслаждения… настало это время!

ОН почувствовал — или ему так казалось, — что изменилось его лицо… его тело… Мощный львиный хвост с треском лупил его по бокам, из горла вырывался дикий рык… руки превратились в огромные лапы, которые судорожно начали бить по телу жертвы…. куски кожи… мяса… хруст костей… мощная струя спермы вырвалась из него и покончила с последними остатками жизни в несчастном, забив ему пищевод и трахею.

«Ибо сказано: не ешь хлеба и не пей там воды, и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел».