Ларс Кеплер - Гипнотизер

Он замолчал и, прежде чем продолжить, цепко взглянул на Эрика.

– Такое ощущение, что преступник знал, что отец в спортклубе, – пояснил комиссар. – Проходит футбольный матч, а он – судья. Преступник дождался, пока он останется один, прежде чем убить его, начать разделывать, яростно разделывать, потом поехал к нему домой и убил остальных.

– Именно в таком порядке? – уточнил Эрик.

– Это мое предположение, – ответил комиссар.

Эрик провел ладонью по губам, чувствуя, что у него дрожат руки. Папа, мама, сын, дочка, медленно подумал он и встретился взглядом с Йоной.

– Преступник хотел вырезать всю семью, – констатировал Эрик слабым голосом.

Йона сделал неопределенный жест.

– Именно так… Есть еще один ребенок – старшая сестра. Мы не можем ее найти. Ее нет ни в ее квартире в Сундбюберге, ни у приятеля. Не исключено, что преступник ищет и ее. Вот почему мы хотим допросить свидетеля, как только будет можно.

– Пойду обследую его повнимательнее, – сказал Эрик.

– Спасибо, – кивнул Йона.

– Но мы не можем рисковать жизнью пациента, чтобы…

– Я понимаю, – перебил Йона. – Но чем дольше мы будем тянуть, тем больше времени будет у преступника, чтобы найти старшую сестру.

– Может, вам осмотреть место убийства? – сказала Даниэлла.

– Сейчас как раз осматривают.

– Тогда поезжайте туда и поторопите полицейских.

– Все равно это ничего не даст, – ответил комиссар.

– Что вы хотите сказать?

– Мы найдем там ДНК сотен, а может быть, тысяч человек.

Эрик вернулся к пациенту и встал возле койки, всматриваясь в бледное, израненное лицо. Тяжелое дыхание. Застывшие губы. Эрик произнес его имя, и в лице мальчика что-то болезненно сжалось.

– Юсеф, – тихо повторил он. – Меня зовут Эрик Мария Барк, я врач, я обследую тебя. Можешь кивнуть, если понимаешь, что я говорю.

Мальчик лежал совершенно неподвижно, живот поднимался и опускался неровными толчками. Эрик был совершенно уверен, что мальчик понял его слова, но снова впал в забытье, и контакт был потерян.

Когда Эрик через полчаса вышел из комнаты, Даниэлла и комиссар разом взглянули на него.

– Он выберется? – спросил Йона.

– Слишком рано говорить наверняка, но он…

– Мальчик – наш единственный свидетель, – перебил комиссар. – Кто-то убил его отца, мать, младшую сестру, и тот же самый человек, весьма вероятно, сейчас как раз направляется к его старшей сестре.

– Вы уже говорили, – напомнила Даниэлла. – Но, по-моему, полиции следовало бы заняться ее поисками, вместо того чтобы мешать нам.

– Разумеется, мы ищем ее, но поиски идут слишком медленно. Нам надо поговорить с мальчиком – он наверняка видел лицо преступника.

– Может пройти не одна неделя, прежде чем мальчика можно будет допросить, – проговорил Эрик. – Я хочу сказать, нельзя же невероятными усилиями вернуть его к жизни – и тут же сообщить, что вся его семья мертва.

– А под гипнозом? – спросил Йона.

В помещении стало тихо. Эрик вспомнил, как снег падал на Бруннсвикен, когда он ехал сюда. Как он кружился между деревьями над темной водой.

– Нет, – еле слышно прошептал он.

– Гипноз не поможет?

– Я не могу, – ответил Эрик.

– У меня отличная память на лица, – сказал Йона с широкой улыбкой. – Вы известный гипнотизер, вы могли бы…

– Я обманщик, шарлатан, – перебил Эрик.

– Не верю, – ответил Йона. – К тому же сейчас гипноз необходим.

Даниэлла покраснела и улыбалась, уставившись в пол.

– Я не могу, – выговорил Эрик.

– Вообще-то сейчас я отвечаю за пациента, – громко сказала Даниэлла. – И мысль о гипнозе меня не слишком привлекает.

– А если вы сочтете, что для пациента это не опасно? – спросил Йона.

Эрик понял: комиссар с самого начала решил для себя, что гипноз – кратчайший путь, идея с гипнозом не только что пришла ему в голову. Йона Линна просил его приехать в клинику лишь для того, чтобы попытаться уговорить его загипнотизировать пациента, а вовсе не как эксперта по шоковым состояниям и тяжелым травмам.

– Я обещал себе, что никогда больше не буду заниматься гипнозом, – произнес Эрик.

– Ладно, я понимаю, – сказал Йона. – Я слышал, что вы были лучшим. Но, черт возьми, я обязан уважать ваш выбор.

– Мне очень жаль.

Эрик посмотрел в окошко на пациента и повернулся к Даниэлле.

– Ему дали десмопрессин?

– Нет. Я решила погодить с этим.

– Почему?

– Риск тромбоэмболических осложнений.

– Я следил за обсуждением, но не думаю, что риск действительно есть. Я все время даю десмопрессин своему сыну, – возразил Эрик.