Ларс Кеплер - Гипнотизер

– Решай сам. Но часики тикают, у тебя осталось не так много времени.

Йона постучал и вошел в печальную комнату для допросов. Жалюзи на забранных решеткой окнах опущены. Эвелин Эк сидела на стуле. Было видно, как у нее напряжены плечи. Непроницаемое лицо, челюсти сжаты, взгляд уперся в стол, руки скрещены на груди.

– Здравствуйте, Эвелин.

Она торопливо-испуганно взглянула на него. Комиссар сел напротив нее. Девушка была такой же красивой, как брат – простые, но симметричные черты лица. Русые волосы, умные глаза. Такие лица поначалу кажутся невзрачными, но чем дольше на них смотришь, тем они красивее.

– По-моему, нам надо поговорить, – сказал он. – Как вы думаете?

Девушка пожала плечами.

– Когда вы в последний раз видели Юсефа?

– Не помню.

– Вчера?

– Нет, – удивленно ответила она.

– Сколько дней назад?

– В смысле?

– Я хочу знать, когда вы в последний раз виделись с Юсефом, – пояснил Йона.

– Ну, во всяком случае, довольно давно.

– Он приезжал к вам в лесной дом?

– Нет.

– Никогда? Он никогда не навещал вас в домике?

Она еле заметно пожала плечами:

– Нет.

– Но он знал про этот дом? Или нет?

Эвелин кивнула.

– Его возили туда, когда он был маленьким, – ответила она и взглянула на комиссара кроткими карими глазами.

– Когда?

– Не знаю… Мне было десять, мы сняли этот домик на лето у тети Соньи, пока она была в Греции.

– А потом Юсеф там бывал?

Эвелин вдруг перевела взгляд на стену позади Йоны:

– Вряд ли.

– Как долго вы жили в теткином доме?

– Переехала сразу после начала семестра.

– В августе.

– Да.

– Вы жили там с августа, это четыре месяца. В маленьком доме на Вермдё. Почему?

Ее взгляд снова метнулся в сторону. Уперся в стену за головой Йоны.

– Чтобы заниматься спокойно, – сказала она.

– Четыре месяца?

Эвелин поерзала на стуле, скрестила ноги и наморщила лоб.

– Мне нужно было, чтобы меня оставили в покое, – вздохнула она.

– Кто вам мешал?

– Никто.

– Тогда что значит “чтобы меня оставили в покое”?

Она слабо, безрадостно улыбнулась:

– Люблю лес.

– Что изучаете?

– Юриспруденцию.

– И живете на стипендию?

– Да.

– Где покупаете еду?

– Езжу на велосипеде в Сальтарё.

– Это же далеко?

Эвелин пожала плечами:

– Не очень.

– Вы там знаете кого-нибудь, встречаетесь?

– Нет.

Комиссар смотрел на чистый юный лоб Эвелин.

– Вы не встречались там с Юсефом?

– Нет.

– Эвелин, послушайте меня. – Йона перешел на серьезный тон. – Ваш младший брат, Юсеф, сказал, что это он убил отца, мать и младшую сестру.

Эвелин уставилась в стол, ресницы задрожали. На бледном лице появился слабый румянец.

– Ему всего пятнадцать лет, – продолжал Йона.

Он смотрел на ее тонкие руки и расчесанные блестящие волосы, падавшие на хрупкие плечи.

– Почему вы верите его словам? О том, что он перебил свою семью?

– Что? – спросила она и подняла глаза.

– Мне показалось, что вы не сомневаетесь в его признании.

– Правда?

– Вы не удивились, когда я сказал, что он признался в убийстве. Или удивились?

– Удивилась.

Эвелин неподвижно сидела на стуле, замерзшая и усталая. Тревожная морщинка обозначилась между бровями на чистом лбу. Эвелин выглядела утомленной. Губы шевелились, словно она просила о чем-то или что-то шептала про себя.

– Его арестовали? – вдруг спросила она.

– Кого?

Девушка, не поднимая глаз и уставившись в стол, без выражения произнесла:

– Юсефа. Вы его арестовали?

– Вы боитесь его?

– Нет.

– Я подумал, что у вас было ружье, потому что вы боитесь брата.

– Я охотилась, – ответила Эвелин и посмотрела ему в глаза.

Йона подумал: в девушке есть что-то странное, нечто, чего он пока не может понять. Это не что-то обычное – вина, гнев или ненависть. Скорее некое чудовищное сопротивление. Он не должен поддаваться. С таким мощным защитным барьером комиссару сталкиваться еще не приходилось.

– На зайцев? – спросил он.

– Да.

– И как охота?

– Не особенно.

– А какой у зайчатины вкус?

– Сладковатый.

Йона вспомнил, как она стояла на холодном воздухе перед домом. Комиссар пытался представить себе, как все было.

Эрик Барк забрал ее ружье. Он нес его в руке, ружье было разломлено. Эвелин щурилась от солнца, глядя на Эрика. Высокая и стройная, с соломенно-русыми волосами, собранными в высокий тугой хвост. Серебристый стеганый жилет, вытертые джинсы с низким поясом, влажные кроссовки, сосны у нее за спиной, мох на земле, кусты брусники и растоптанный мухомор.