Ларс Кеплер - Гипнотизер

– Туда уже едет полиция Умео, – не тратя времени сообщил он.

Эрик тут же спросил:

– У вас есть радиоконтакт с ними?

– Не у меня. Они на связи с…

Йона замолчал на полуслове, увидев салфетку, качавшуюся на танцующем гномике. Из-под бумажного края торчали коричневые пластмассовые сапоги. Симоне отвернулась и затряслась от смеха, или рыданий, или того и другого сразу. Как будто поперхнулась. Эрик встал и торопливо потащил жену прочь.

– Пусти, – выговорила она между спазмами.

– Я тебе просто помогу. Пойдем, выйдем.

Они открыли дверь на балкон и постояли на холодном воздухе.

– Теперь лучше. Спасибо, – прошептала она.

Эрик стряхнул снег с перил и положил ее холодное запястье на холодный металл.

– Как быстро стало лучше, – повторила Симоне. – Быстро… лучше.

Она закрыла глаза и пошатнулась. Эрик подхватил ее. Увидел, как Йона ищет их взглядом в кафетерии.

– Ну как? – спросил Эрик.

Она, прищурившись, посмотрела на него.

– Никто не верит мне, когда я говорю, что устала.

– Я тоже устал, я тебе верю.

– У тебя с собой таблетки?

– С собой, – ответил он, даже не думая оправдываться.

У Симоне искривилось лицо, и Эрик вдруг почувствовал, как по его щекам текут теплые слезы. Может быть, это из-за того, что он покончил с таблетками; исчезла броня, он стал беззащитным, уязвимым.

– Все это время, – выговорил он трясущимися губами, – я думал только об одном: не допустить, чтобы он умер.

Они стояли обнявшись, совершенно неподвижно. На них падали большие мохнатые снежинки. Вдали с натужным гулом взлетел отливающий серым самолет. Когда Йона постучал в балконное стекло, оба вздрогнули. Эрик открыл, и Йона вышел к ним. Откашлялся.

– Думаю, вам надо знать: мы идентифицировали тело, которое нашли у Лидии в саду.

– И кто это?

– Это не ее ребенок… мальчик пропал из семьи тринадцать лет назад.

Эрик кивнул и подождал. Йона тяжело вздохнул:

– Остатки экскрементов и мочи показывают, что…

Он покачал головой:

– Показывают, что мальчик прожил там довольно долго, вероятно, три года, прежде чем его лишили жизни.

Комиссар замолчал. С тихим шелестом падал снег, вокруг было темно. Направляясь в небеса, ревел самолет.

– Иными словами, Эрик, вы были правы… У Лидии в клетке сидел ребенок, которого она считала своим.

– Да, – беззвучно ответил Эрик.

– Она убила его, когда поняла, чтó она рассказала под гипнозом и какие будут последствия.

– Если честно, я думал, что ошибался, смирился с этой мыслью, – глухо сказал Эрик и посмотрел на припорошенную снегом посадочную полосу.

– Поэтому и покончили с гипнозом? – спросил Йона.

– Да.

– Вы уверились, что совершили ошибку, и обещали никогда никого не гипнотизировать.

Симоне дрожащей рукой провела по лбу и тихо произнесла:

– Лидия увидела тебя, когда ты нарушил обещание. Она увидела Беньямина.

– Нет. Она должна была преследовать нас все время, – прошептал Эрик.

– Лидию выпустили из клиники Уллерокер два месяца назад, – сказал Йона. – Она подкрадывалась к Беньямину постепенно – может быть, ее сдерживало ваше обещание покончить с гипнозом.

Комиссар подумал: Лидия считала Юакима Самуэльссона виновным в аборте, после которого она осталась бесплодной, и поэтому похитила его сына Юхана. А через несколько лет обвинила погрузившего ее в гипноз Эрика в том, что ей пришлось убить Юхана. Поэтому когда Эрик устроил сеанс гипноза, она похитила Беньямина.

Лицо у Эрика было мрачно-серьезное, тяжелое и замкнутое. Он открыл было рот, чтобы объяснить, что он, нарушив обещание, возможно, спас Эвелин, но передумал: к ним вышел помощник полицейского.

– Нам пора, – коротко сказал он. – Самолет взлетает через десять минут.

– Вы говорили с полицией Доротеи? – спросил Йона.

– Они не могут связаться с патрулем, который поехал в тот дом, – ответил полицейский.

– Почему?

– Не знаю. Сказали – с ними пытаются связаться уже пятьдесят минут.

– Черт, – выругался Йона, – туда надо посылать подкрепление.

– Я так и сказал, но они хотели подождать.

Когда они шли к самолету, который должен был унести их на юг Лапландии, Эрик вдруг ощутил странное мимолетное облегчение: все это время он был прав.

Эрик поднял лицо к снегопаду. Мело, снег завихрялся, густой, но легкий. Симоне обернулась и взяла мужа за руку.

Четверг, семнадцатое декабря

Беньямин лежал на полу, слушая липкое поскрипывание гнутых полозьев кресла-качалки на блестящем пластиковом коврике. Страшно болели суставы. Кресло медленно качалось взад-вперед. Оно скрипело, и ветер дул над жестяной крышей. Вдруг тяжело-металлически заныли пружины входной двери. В коридоре послышались тяжелые шаги. Кто-то оббивал снег с сапог. Беньямин поднял голову, пытаясь рассмотреть, кто входит в комнату, но ошейник с поводком потянул его назад.