Йонас Бонниер - День гнева [litres]

– Думаю, да, – ответил он.

– Но пруд слишком большой, тебе не кажется?

– Будет еще изоляция и камень. Ну и очистительная система займет некоторое место. И потом, разве ты не хотела… мозаику?

Эва вздохнула. Поначалу это была только идея, но потом возник образ. И, как часто бывает, как только идея, пусть даже в воображении, обрела зримые формы, потребность ее осуществления стала настоятельной. Копать было решено за домом. Посредине решили сделать фонтан, где била бы поступающая в пруд свежая вода. Вывод воды решили оформить в виде порогов, спускающихся к лугам.

Петер протестовал. Это для детей, объяснила Эва. Рыбки всех цветов радуги полностью воссоздадут палитру, которую использовал Господь в дни Творения.

Эва строго, как умела это делать только она, посмотрела на мужа и спросила, когда все будет готово.

Петер копал каждые выходные, уже, как ему казалось, все лето, и работа близилась к завершению.

– Послушай, – сказал он, когда они с Эвой подошли к краю будущего русла и попытались представить себе, как все это будет выглядеть, – я тут подумал, почему бы нам не застраховать твою жизнь?

– Что?

– Я навел кое-какие справки, это совсем недорого… Есть варианты страховок за несколько десятков тысяч крон, по которым выплачивается миллион… Примерно такое соотношение.

Эва повернулась к мужу и попыталась поймать его взгляд, но Петер снова оперся на лопату и разговаривал скорее с канавой, которой в будущем предстояло стать водостоком с порогами.

– Петер.

– Да?

– О чем ты?

– Просто подумал, что это неплохая идея… Ради детей.

Эва не знала, что на это ответить. Просто представила себе, как Петер изучает сайты страховых компаний и сравнивает цены.

– Нет, я просто подумал… – осторожно объяснил он. – Синдре, к примеру, именно так и сделал.

– Что он сделал?

– Купил страховку.

– На меня?

– Нет, нет… – натянуто рассмеялся Петер. – На Микаэлу.

– Синдре застраховал жизнь Микаэлы, своей жены?

– Ну да, теперь многие так делают… Я подумал, может, и нам… ну, с учетом того, что ты…

«Иди к черту, Петер Скуг, – подумала Эва. – Иди к черту вместе со своими рейсами, дурацким прудом и Лилиан Грёнберг в комнате для гостей».

Название «Стокгольмс Сёдра» появилось в связи с выбором ирландской авиакомпанией «Райан эир» головного аэропорта в Швеции. Но люди часто путали его с железнодорожной станцией «Сёдра» в Стокгольме, и тогда прежний «Нючёпинг-Укселесунд» стал именоваться «Стокгольм Скавста», что могло сбить с толку разве неопытного иностранного туриста, потому что на самом деле аэропорт располагался в доброй сотне километров от шведской столицы.

В половине пятого утра одного из субботних дней на октябрьских каникулах Юнни Мохед стоял у модернизированных ворот похожего на ангар терминала и ждал. Дул холодный ветер. В кармане куртки Юнни лежал паспорт и два билета – один на его имя, другой на имя жены. Кем-кем, а паникером Юнни никогда не был, но сложившаяся ситуация говорила сама за себя.

Анна жила у Форсманов в Гренсте и заходила раз в неделю за вещами. Она никогда не брала одежды больше, чем на неделю, и поначалу Юнни каждый раз надеялся, что эта неделя последняя. Но проходили месяцы – один, второй, третий – и ничего не менялось. При этом ее гардероб по-прежнему оставался в Римбу.

Она никогда не предупреждала о своем появлении, и это означало, что Юнни по чистой случайности оказывался дома. Он работал в парке Хандельстредгорден, и для Анны было бы проще простого не застать его дома, но она не утруждала себя даже этим.

Три недели тому назад, в субботу, в первой половине дня он сидел перед компьютером и играл в «Диаболо», когда с наружной стороны двери в замке защелкал ключ. Юнни поставил игру на паузу, развернулся на стуле и тут увидел ее, свою законную супругу, ставшую чужой.

– Привет, – сказала она, – не хотела тебе мешать. Мне только нужно кое-что сделать.

– Все в порядке, – успокоил ее Юнни. – Ты ведь живешь здесь.

Но она даже не улыбнулась или просто не уловила иронии. Потом он спросил, когда она собирается вернуться домой, и Анна ответила, что сейчас она дома. Юнни разозлился и попросил ее не финтить, на что Анна заметила, что и не думает этого делать, просто ничего не может ему обещать. Тогда Юнни сказал, что их отношения трудно назвать браком, на что Анна возразила, что это самый настоящий брак, просто Синдре нужна ее помощь. Юнни тоже нуждался в ее помощи, но Анна объяснила, что это разные вещи. Синдре болен, и она его лечит.