Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

— Шон!

— Уйди, Марго.

— Ты же знаешь, что я этого не сделаю.

Она все еще была в черном платье, которое надевала на поминки. Волосы свободно падали ей на плечи. И даже посреди этого серого дня они хранили свой незабываемый яркий золотистый оттенок.

Но он не мог позволить себе любить ее, даже сейчас.

— Думаешь, она обо всем знала? — спросил Шон.

— Кто? Аманда?

— Нет, твоя мама. Она знала, кто я?

Марго села рядом с ним. Он чувствовал запах озерной воды на ее коже.

И он не мог собрать воедино все, что думал о ней.

— Это может кое-что прояснить.

— Например?

— Однажды она спросила меня, нравишься ли ты мне. Прямо так и спросила — нравишься или нет? Обычно она не поступала так, не задавала столь личных вопросов.

— Она что, хотела тебя от чего-то предостеречь?

— Точно не могу сказать. Я тогда ответил «нет», а она завела странный разговор о том, что свое счастье, дескать, мне нужно искать где-то за пределами лагеря. Тогда я не понимал, что она имела в виду.

Марго он не нравился. Не нравился, и все тут. Он знал об этом, но слышать о подобном из чужих уст вовсе не было приятно. Почему он не был достаточно хорош для нее? Почему он не был достаточно хорош для кого угодно из них?

— Она пыталась держать меня на расстоянии от тебя, — сказал Шон. — Тогда я думал, что это из-за того, что я тебе вроде как не пара, но сейчас…

Марго взяла камень и бросила его в поднявшиеся волны.

— Я так зол на него.

— На кого?

— На моего отца. На остальных, конечно, тоже, но на него в особенности. То, что он делал, было попросту опасным. А он хранил это в тайне. А потом это завещание, и Райан. Мы же просто измучили его на тех выходных. Он же мог умереть. Похоже, все это из-за меня.

— Неужели это так, Шон?

— По крайней мере, все так думают.

— Ты должен мне все рассказать.

— Я уже это сделал.

Она посмотрела на свои ноги, обутые в крайне непрактичные для подобных обстоятельств сандалии. Пока она гребла, то сломала о весло ноготь, и теперь из-под него сочилась кровь.

— Да нет, по крайней мере, ты не довел сказанное до конца. Что насчет той лодки? Ведь Кейт и Лидди видели тебя. Это же был ты, не так ли?

Шон вспомнил ту ужасную ночь. Он пытался подавить в себе те воспоминания, но это было проще сказать, чем сделать. Аманда заслуживала доброй памяти, несмотря на то, что была не идеальна.

— Да, это был я.

— Тогда рассказывай до конца.

Он сжал в руке булыжник — не самая оптимистическая реакция.

— Это ничего не изменит.

— Кто знает, может, и изменит.

Тогда он практически возненавидел ее. Она же просто вынуждала его сделать это. И в первую очередь — для того, чтобы выставить его в невыгодном положении. А он не слепой, и прекрасно понимает, что даже у прекрасной Марго есть свои недостатки. Просто Марго всегда была слишком сосредоточена на самой себе. Может, она даже пропустила бы мимо ушей то, что он был почти готов ей сказать. А что, если продолжить?

— После того как мы… словом, когда все у нас закончилось, Аманда попросила меня уйти. И я не мог винить ее за это. Мы оба знали, что совершили ошибку. Но я был… очень зол.

— Почему?

— Не могу точно сказать.

— Ты что, злился на себя?

Нет. Злился он именно на Марго. Ведь его неудачный выбор был сделан из-за нее, хотя какой смысл рассказывать ей об этом?

— Да. Мы слегка нагрубили друг другу. Так что я сел в каноэ и погреб прочь. Луна тогда уже ушла, наступила почти полная темнота. Я отплыл от берега ярдов на сто пятьдесят, и потом просто перестал грести. Мне казалось, что во мне все застыло. Я не знал, что делать — то ли вернуться к Аманде и попытаться хоть как-то исправить положение, то ли отправиться назад в лагерь и попытаться обо всем забыть. Не знаю, сколько я так просидел, но, скорее всего, немало, потому что, когда я глянул на часы, то обнаружил, что уже четыре утра. Я, было, собрался вновь взяться за весла, когда услышал чьи-то голоса, а потом — крик. Я обернулся и увидел, что Аманда упала. Поэтому начал что было сил грести к берегу, но, когда подплыл, нашел Аманду без сознания. И с этой ужасной раной на голове. Пытался нащупать пульс, но не сумел.

Шон изо всех сил пытался отогнать от себя воспоминания о запахе, который он тогда почуял. Ужасный металлический запах крови. Казалось, им пропахло все вокруг, пока он отчаянно пытался вернуть ее к жизни, проклиная себя за то, что не научился ничему, кроме основных правил поведения спасателей. Он хотел сделать ей массаж сердца, но боялся сломать ребра. Потом поднес ухо к ее груди и ничего не услышал. Подержал руку над ее носом и ртом, но тоже ничего не почувствовал.