Дэвид Кроу - Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

Складывалось впечатление, что от вмешательства государства становится только хуже. Я хотел это изменить.

В мае 1975 года, в возрасте двадцати двух лет, я закончил Университет Мэриленда. Я намеренно не пригласил никого на церемонию, опасаясь, что отец опять закатит сцену — может, даже явится вместе с Каролиной. Лонни пришла, хоть я и не говорил ей, где состоится вручение дипломов. Она крепко меня обняла и подарила роскошную ручку «Кросс» в красивой коробке.

— Я горжусь тобой, Дэвид, — сказала сестра.

Я отклонил ее приглашение на ужин, сказав, что работаю вечером в гольф-клубе.

После того как Лонни уехала, я еще долго стоял на газоне перед Коул-Филд-Хаусом, возле футбольного поля. С тяжелым сердцем я смотрел на своих однокашников в мантиях и шапочках, в окружении родных. Молли, которая в тот день тоже получила диплом, заметила меня в толпе, подбежала, встала на цыпочки и поцеловала. На мгновение я почувствовал себя счастливым.

После того как я помог отцу спрятать труп, я старался не разговаривать с ней и всячески ее избегал. Но она не сдавалась. Взяв за руку, она подвела меня к своей семье и познакомила с братом и сестрой. Ее мама пригласила меня на ужин, постаравшись преподнести все так, будто она не знает, что больше мне некуда идти.

— Хм… спасибо, — ответил я. — Но нет, не получится.

Я оборвал разговор и отошел в сторону, смешавшись с толпой. Молли последовала за мной. Отойдя на достаточное расстояние, чтобы ее родные нас не слышали, она сказала:

— Мне жаль тебя, Дэвид.

В ее ласковых глазах промелькнуло разочарование.

— Я люблю тебя, но ты никого к себе не подпускаешь. Позволь мне узнать тебя настоящего, и ты удивишься, потому что я не перестану тебя любить.

— Это невозможно. Я не заслуживаю твоей любви, хотя очень люблю тебя. Наверняка ты найдешь кого-то лучше меня.

И я ушел от Молли — в последний раз. Мне нечего было ей предложить.

На парковке перед общежитием братства я ненадолго задержался, глядя на особняк, служивший мне домом последние три года. Потом уселся в «Рамблер», где лежала моя одежда и немногочисленные пожитки, легко уместившиеся в багажнике и на заднем сиденье. Я мог остаться и ночевать в пустом здании все лето, если потребуется, но остальные члены братства уже разъехались.

В гольф-клубе в тот вечер я обслуживал партию из восемнадцати лунок с четырьмя игроками. Видимо, я выглядел совсем потерянным, потому что после игры один из них, седоволосый и представительный, спросил:

— Молодой человек, что у вас случилось?

— Несколько часов назад я получил диплом университета Мэриленда.

Я попытался придать голосу уверенности, но едва выдавил эти слова.

— Так почему же вы не отмечаете это потрясающее событие со своей семьей?

Я опустил глаза.

— Они не смогли приехать.

— Очень жаль!

И он протянул мне двадцатидолларовую бумажку.

Через несколько дней после выпуска я снял себе крошечную дешевую квартирку и снова стал работать на стройке. Каждое утро я пробегал десять миль, чтобы не потерять форму. Как только мне удалось скопить достаточно денег на костюм и строгие ботинки, я начал искать себе должность начального уровня на Капитолийском холме. Я планировал устроиться на работу к кому-нибудь из членов Конгресса, но конкуренция была жесткой — большинство моих соперников закончили университеты из Лиги Плюща, прошли престижные стажировки и обладали связями, открывающими любые двери. Меня же никто не хотел нанимать.

Потом, одним сентябрьским утром, мне вдруг позвонил отец.

— Если сейчас же поедешь в Библиотеку Конгресса, получишь должность младшего секретаря в почтовом отделении.

Каким-то неведомым образом отец годы назад свел знакомство с сыном сенатора от Нью-Мехико Джо Монтойи и проводил много времени у сенатора дома. Когда он узнал, что поведение сынка внушает Монтойе опасения, то, как обычно, воспользовался ситуацией: отец пообещал, что не допустит упоминаний о проделках того в прессе, если сенатор устроит его на работу в Комитет по окружающей среде и общественным проектам. Только мой отец мог, начав с тюрьмы строгого режима, дослужиться до престижной должности в Сенате. Он с гордостью рассказывал всем вокруг, что сенатор впервые нанял на работу индейца-чероки.

Благодаря отцовским связям я получил должность в Библиотеке Конгресса и на следующий день приступил к работе. Хотя я просто разносил книги по кабинетам конгрессменов, а по выходным продолжал подрабатывать кэдди, чтобы оплачивать счета, теперь я находился через дорогу от Капитолия и имел возможность читать, размышлять и планировать. Мало того, у меня был доступ к читальному залу Конгресса и ко всем газетам, издававшимся в стране.