Роберт Блох - Чучело белки

Во двор въехала машина. Она остановилась, и из нее выпрыгнул маленький человечек в тропическом пробковом шлеме и коротком сюртуке военного покроя.

Человечек направился прямо к доктору Лейднеру, стоявшему рядом с доктором Рейли, и экспансивно пожал руку археологу.

— Vous voila, топ cher! — воскликнул незнакомец. — Счастлив вас видеть! Я заезжал в субботу — по пути к итальянцам в Фуджиму, — сходил на раскоп, но там не оказалось ни единого европейца, а я — вот досада! — не говорю по-арабски. Зайти в дом не хватило времени. Сегодня я выехал из Фуджимы в пять утра, два часа пробуду с вами, а затем догоню свой караван. Eh bien, как проходит сезон?

Действительно жутко.

Довольный голос, беззаботные манеры, обыденная нормальность , для нас, увы, оставшаяся в прошлом. Ничего не подозревавший человечек вихрем ворвался в нашу жизнь, исполненный жизнерадостного добродушия.

Не стоило поэтому удивляться, что доктор Лейднер лишь издал нечленораздельный звук и с немой мольбой посмотрел на доктора Рейли.

Тот не подвел его.

Попросив человечка отойти в сторонку (это оказался французский археолог Веррье, проводивший раскопки на греческих островах), он объяснил, что у нас произошло.

Веррье пришел в ужас. Последние дни он провел в полном отрыве от цивилизации на раскопках у итальянцев, куда не доходили даже слухи о текущих событиях.

Он начал рассыпаться в извинениях и соболезнованиях. В конце концов он подошел к доктору Лейднеру, схватил его за обе руки и горячо заговорил:

— Какая трагедия! Мой Бог, какая трагедия! У меня нет слов! Mon pauvre colleuge!

Покачав головой в последней — не слишком удачной — попытке выразить охватившие его чувства, человечек забрался в свой автомобиль и покинул нас.

Как я уже говорила, комизм нелепого происшествия подействовал на нас хуже, чем все, случившееся до сих пор.

— А теперь, — твердо сказал доктор Рейли, когда Веррье уехал, — все мы идем завтракать. Да, да, я настаиваю. Пойдемте, Лейднер, вы должны поесть.

Бедный доктор Лейднер едва держался на ногах. Он последовал за нами в столовую, где нам был подан траурный завтрак. Я думаю, горячий кофе и яичница пошли всем на пользу, хотя, в действительности, есть никому не хотелось. Доктор Лейднер выпил немного кофе, а так все больше просто сидел и бесцельно вертел в руках ломоть хлеба. У него было серое, осунувшееся от страданий лицо. Он выглядел ошеломленным.

После завтрака капитан Мейтленд занялся своим делом.

Я объяснила ему, что проснулась, услышав странные звуки, и пошла в комнату мисс Джонсон посмотреть, в чем дело.

— Стакан валялся на полу, вы сказали?

— Да. Наверное, выпив кислоту, она уронила его.

— Но он не разбился?

— Нет, он упал на коврик, — (Боюсь, кстати, коврик был совсем испорчен.) — Я подняла стакан и поставила его на стол.

— Очень хорошо, что вы нам об этом сказали. На стакане обнаружены всего два набора отпечатков пальцев. Один из них, конечно, принадлежит мисс Джонсон. Значит, остальные отпечатки должны были оставить вы.

Капитан немного помолчал и сказал:

— Продолжайте, пожалуйста.

Я подробно описала, что сделала и какие средства пыталась применить. При этом я озабоченно поглядывала на доктора Рейли, ожидая, как тот оценит мои действия. К счастью, доктор одобрительно кивнул.

— Вы испробовали все, что могло принести хоть какую-то пользу, — сказал он. И хотя я была практически уверена в этом и раньше, мне стало гораздо легче, когда я услышала мнение опытного врача.

— Знали ли вы точно, что именно выпила мисс Джонсон? — спросил капитан Мейтленд.

— Нет, но я, конечно, сразу увидела, что имею дело с какой-то сильной кислотой.

Капитан Мейтленд спросил:

— По вашему мнению, сестра, мисс Джонсон выпила кислоту преднамеренно?

— О, нет! — воскликнула я. — Ни в коем случае!

Не знаю, почему я была так уверена в этом. Отчасти, думаю, из-за намеков месье Пуаро. Его фраза — «убийство входит в привычку» — произвела на меня сильное впечатление. А кроме того, мне не верилось, что кому-то может прийти в голову совершать самоубийство столь ужасным и мучительным способом.

Так я и сказала, и капитан Мейтленд задумчиво кивнул.

— Я согласен, это совсем не то, что кто-либо выбрал бы с подобной целью, — сказал он. — Однако, если человек находится в критическом состоянии, а кислота хранится в легко доступном месте, он может воспользоваться ею именно по этой причине.

— Но находилась ли мисс Джонсон в критическом состоянии? — с сомнением спросила я.