Роберт Блох - Чучело белки

И снова на помощь Лайле пришло раздражение. Она изо всех сил надавила на ключ, и неожиданно он сломался с сухим щелчком. Она не представляла себе, что делать дальше. В растерянности повернула дверную ручку, и дверь открылась внутрь. Она не была заперта.

Лайла вошла в прихожую. В доме оказалось темнее, чем снаружи. Но где-то здесь должен быть выключатель.

Нащупав его, она включила свет. Тусклая лампочка без абажура осветила истрепанные, местами отставшие от стен обои. Что это за рисунок на них — грозди винограда? Или фиалки? Бр-р-р. Будто из прошлого века.

Беглый взгляд в гостиную подтвердил первоначальное впечатление, и Лайла даже не стала заходить туда. Комнаты первого этаже могли пока подождать. Арбогаст сказал, что женщина выглядывала из окна второго. Оттуда Лайла и начнет.

Она не сумела найти выключатель лампочки, освещавшей лестницу, и поэтому поднималась медленно и осторожно, держась за перила. Когда она добралась до лестничной площадки второго этажа, грянул гром. От неожиданности Лайла вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Конечно, она вздрогнула от неожиданности , сказала она себе. Это вполне естественно. Разве пустой дом может кого-то напугать? Тем более, что и выключатель рядом. Включив свет, Лайла обнаружила, что стены на площадке оклеены обоями в зеленую полоску — если уж ее не напугало такое , то чего ей вообще бояться? Страх Божий, а не обои.

Перед Лайлой находилось три двери. Первая вела в ванную. Такую ей раньше доводилось видеть разве что в музее — нет, поправила она себя, в музейных экспозициях не встретишь ванных комнат. Однако эту стоило туда поместить. Квадратная ванна на ножках, в которой можно только сидеть; под раковиной и унитазом трубы без сифонов; сливная ручка на длинной железной цепи, протянувшейся к самому потолку. Над раковиной висело зеркало, крохотное и рябое, за которым не было аптечки. Рядом стояла тумбочка для белья, заполненная чистыми полотенцами и простынями. Лайла торопливо просмотрела все ящики, но их содержимое рассказало ей лишь о том, что Бейтс стирал белье в прачечной. Идеально выглаженные вещи были сложены аккуратными стопками.

Лайла открыла следующую дверь и щелкнула выключателем. Снова лампочка без абажура, но и ее тусклого света оказалось достаточно, чтобы сразу узнать спальню Нормана Бейтса. Комната показалась ей на удивление маленькой и тесной, а низенькая кушетка, стоявшая у стены, годилась скорее для мальчика, чем для взрослого мужчины. Наверное, Бейтс спал на этой кушетке всю жизнь, с самого детства. Постель была не убрана, простыни смяты. В углу комнаты стояла конторка, рядом с ней шифоньер: антикварное чудище с проржавевшими ручками, облицованное темной дубовой фанерой. Не испытывая ни малейших угрызений совести, Лайла принялась деловито шарить по ящикам.

В верхнем оказались галстуки и носовые платки, по большей части использованные. Все галстуки были старомодного фасона, широкие. Под ними Лайла обнаружила галстучную булавку в футляре, из которого, по-видимому, ее так ни разу и не вынимали, а также две пары запонок. Во втором ящике хранились рубашки, в третьем — носки и нижнее белье. Последний, самый нижний, был заполнен белыми бесформенными одеяниями, в которых Лайла не без труда узнала — невероятно! — ночные рубашки. Может быть, Бейтс и колпак на ночь одевал? Положительно, всему этому дому место в музее.

Лайле показалось странным, что ей не попалось никаких личных вещей: ни каких-нибудь писем, ни фотографий. Впрочем, Бейтс вполне мог держать все это в конторе. Да, так, скорее всего, оно и было.

Затем она заметила фотографии на стене. Их было две. Первая изображала маленького мальчика, сидевшего на пони, вторая — того же мальчика в обществе еще пятерых детей (сплошь девочек) на фоне здания сельской школы. Лайле потребовалось не меньше минуты, чтобы узнать в мальчике Нормана Бейтса. В детстве он был совсем худым.

Она еще не осматривала платяной шкаф и две большие книжные этажерки, стоявшие в противоположном углу. Со шкафом она управилась быстро: там оказалось два костюма на плечиках, куртка, пальто и две пары старых, испорченных краской брюк. В карманах одежды ничего обнаружить не удалось. Две пары туфель и домашние тапочки, лежавшие на дне, завершали гардероб Бейтса.

Теперь книжные полки.

Здесь Лайла сначала опешила, затем озадаченно вгляделась и наконец крепко задумалась над весьма необычным подбором книг в домашней библиотеке Нормана Бейтса. «Новая модель вселенной», «Продолжение разума и сознания», «Сатанинские культы в Западной Европе», «Измерения и бытие». Книги явно не предназначались для маленького мальчика, но, с другой стороны, им нечего было делать и в комнате владельца захолустного мотеля. Лайла наскоро просмотрела корешки: анормальная психология, оккультизм, теософия. Переводы: «Ля Бас», «Юстина». На нижней полке выстроились разнокалиберные самодельные томики без названий на корешках. Лайла вытащила один наугад и раскрыла. Иллюстрация на развороте представляла собой образец откровенной садистской порнографии, граничившей с патологией.