Роберт Блох - Чучело белки

— Хотите выпить? — спросил он. — Я как раз собирался налить себе, когда вы вошли.

Сэм не знал, как быть.

— Ну-у-у…

— Сейчас найду вам рюмку. Где-то тут в ящике была одна, — Бейтс наклонился и достал откуда-то мерную рюмочку. — Сам-то я обычно без нее обхожусь. И в рабочее время, как правило, не пью. Но когда такая сырость, глоток-другой иной раз помогает, особенно при ревматизме, как у меня.

Он налил виски и поставил рюмку поближе к Сэму. Тот встал и подошел к столу.

— Кроме того, в такой дождь клиентов наверняка больше не будет. Вы только посмотрите, как хлещет!

Сэм повернулся к стеклянной стене. Дождь действительно лил вовсю, видимость не превышала нескольких футов. Снаружи совсем стемнело, но хозяин, похоже, и не собирался включать свет.

— Ну же, берите свою рюмку и садитесь, — сказал Бейтс. — На меня внимания не обращайте — я люблю стоять у окна.

Сэм вернулся на диван и украдкой бросил взгляд на часы. Лайла уехала восемь минут назад. Даже под дождем дорога до Фейрвейла не должна занять у нее больше двадцати, еще минут десять уйдет на поиски шерифа — скажем, пятнадцать, — плюс двадцать на обратную дорогу. Получался почти час даже в самом лучшем случае. О чем, спрашивается, ему разговаривать столько времени?

Сэм поднес рюмку ко рту. Бейтс глотнул прямо из бутылки, издав при этом булькающий звук, как будто полоскал горло.

— Вам, должно быть, бывает порой одиноко, — сказал Сэм.

— Точно, — донышко бутылки звякнуло о стол. — Очень одиноко.

— Но, думаю, здесь все же интересно, в каком-то смысле. У вас, наверное, останавливаются самые разные люди.

— Клиенты приезжают и уезжают. Особого внимания я на них не обращаю. Спустя какое-то время их вообще перестаешь замечать.

— Вы давно здесь?

— В мотеле работаю больше двадцати лет. А живу — всю жизнь.

— И со всем управляетесь в одиночку?

— Точно, — Бейтс отошел от стола, прихватив с собой бутылку. — Давайте я вам подолью.

— Мне, наверное, больше не стоит.

— Не беспокойтесь, я не расскажу вашей жене, — Бейтс негромко рассмеялся. — Не люблю пить в одиночку.

Он наполнил рюмку Сэма и вернулся к столу.

Сэм уселся поудобней. В сумерках лицо его собеседника выглядело неясным серым пятном. Снова ударил гром, хотя молния перед этим не сверкала. В полутемной конторе все казалось спокойным и мирным.

Глядя на полного мужчину, слушая его, Сэм начал испытывать угрызения совести. Бейтс выглядел так обыкновенно! Трудно было вообразить, что он во что-то замешан.

И во что именно, если все же замешан? Сэм не мог даже предположить. Он знал, что Мэри похитила деньги, провела ночь в этом мотеле и уронила в душе серьгу, испачканную кровью. Но она могла просто удариться или поранить ухо, когда соскочила сережка. Да, а после этого преспокойно уехать в Чикаго, как, судя по всему, считали Аброгаст и шериф Чамберс. Если быть до конца честным, то следовало признать, что Сэм на удивление мало знал о своей невесте. В каком-то смысле даже ее сестра казалась ближе и понятней. Хорошая девушка, только чересчур горячая, импульсивная. Все время делает поспешные выводы, строит какие-то авантюрные планы. Вот как недавно: взбрело ей в голову обыскать дом Бейтса, так еле удалось отговорить. И хорошо, что удалось. Обыск — дело шерифа. Может, все это вообще ошибка. Во всяком случае, поведение Бейтса не давало повода заподозрить, что у него нечиста совесть.

Тут Сэм вспомнил, что должен не сидеть истуканом, а поддерживать разговор.

— Вы оказались правы, — пробормотал он. — Дождь действительно очень сильный.

— Мне нравится шум дождя, — сказал Бейтс. — Особенно сильного. Слушаешь, и становится как-то весело, знаете ли.

— Никогда не думал о дожде с такой точки зрения. Но для вас, наверное, и дождь желанное развлечение.

— Не знаю. На нашу долю развлечений выпадет не так уж мало.

— На “нашу”? Вы же, по-моему, говорили, что живете здесь один?

— Я говорил, что управляюсь с мотелем один. Но принадлежит он нам обоим. Мне и моей маме.

Сэм чуть не поперхнулся. Затем опустил руку, крепко сжимая пальцами рюмку.

— Я не знал…

— Конечно, не знали — откуда вам? Об этом никто не знает. Это все потому, что мама никогда не выходит из дома. Ей нельзя бывать на улице. Видите ли, все считают, что она умерла.

Голос Бейтса звучал буднично. В полумраке Сэм не видел его лица, но не сомневался, что и оно абсолютно спокойно.

— На самом деле, развлечений и веселья у нас тут вполне хватает. Взять, к примеру, тот случай, когда мама и дядя Джо Консадайн отравились ядом. Двадцать лет назад это было. Я позвонил шерифу, и тот приехал и обнаружил тела. Мама оставила записку, в которой все объяснила. Потом назначили судебное слушание, но я на него не попал. Я заболел. Очень сильно. Меня забрали в больницу. Я долго там пролежал. Даже слишком долго — я уже начал думать, что ничего не получится. Но я все же справился.