Кристина Ульсон - Мио-блюз

— Значит, лжесвидетель. Мартин, как часто такое бывает на самом деле?

— Какая разница. Главное, это происходит именно сейчас.

Мадлен отпила еще глоток пива. Пока мы сидели в баре, уровень шума постоянно возрастал. Кто-то принялся метать дартс. Острые стрелки вонзались в мишень на стене. Рядом пахну́ло потом из-под мышек, я невольно поморщился.

— Зачем понадобился свидетель? — спросила Мадлен. — Разве не было технических доказательств?

— Нет, — ответил я. — Ничто не связывало меня и автомобиль с местами преступлений. Хотя… на капоте “порше” была, а может, и есть вмятина, которую я не могу объяснить. Не знаю только, что́ она доказывает.

— Значит, по-твоему, водитель останавливал машину, выходил и осматривал своих жертв? — сказала Мадлен. — А потом вызвонил свидетеля, чтобы усилить доказательную базу?

— Возможно. Но, пожалуй, свидетель все же с самого начала входил в его расчеты. Если бы удалось более-менее убедительно показать, что первую жертву сбил мой автомобиль, то связать его со второй жертвой не составило бы труда.

В мишень вонзилось еще несколько дартс. Мадлен смотрела на мужчин, которые их бросали.

— Кто еще, кроме Люси, имеет доступ к твоему “порше”? — спросила она.

Я открыл рот и снова закрыл.

— Люси? Извини, ты что, думаешь, тут замешана Люси? — При мысли об этом сердце у меня замерло. — Кроме того, я бы не сказал, что она “имеет доступ” к моей машине. Доступ имею только я один. У Люси нет собственных ключей от “порше” и никогда не будет.

Мадлен избегала смотреть мне в глаза.

— Это наверняка был кто-то, кто мог взять твою машину, Мартин. А доступа к ней не имел никто, кроме тебя. И Люси, потому что она очень близкий тебе человек. Она ведь вполне могла взять ключи в тот вечер, когда ты находился в больнице?

Я покачал головой.

— Ты так говоришь, будто само собой разумеется, что в ту ночь воспользовались именно моим “порше”. Но, как мы установили, доказательств этому нет. Никаких.

— Это как посмотреть, — сказала Мадлен. — Ты отметаешь свидетеля. А вот я все же сомневаюсь. Я проверила реестр автомобилей. Угадай, сколько “порше” такой модели и цвета в Стокгольме? Три. Полиция говорила с владельцами и исключила из расследования как их самих, так и их автомобили. Я сама видела кой-какие предварительные материалы. Сумела получить выдержки заодно с другими документами. Дверь твоего гаража не повреждена, взлома не было. Машину тоже не вскрывали. Ты не хуже меня знаешь, что невозможно сесть в машину и тем более завести ее без ключа, не оставив следов. И если машина была твоя, Мартин, придется признать, что преступление совершил кто-то из твоего ближайшего окружения.

Я продолжал протестовать:

— Если Бобби и Дженни вообще сбил “порше”. Черт его знает, сколько свидетелю заплатили за вранье.

На лице Мадлен я читал сомнение. Как описать все масштабы безумия, с которым я столкнулся за последние недели и которое заставило меня поверить, что невозможное возможно? В нормальной ситуации я бы согласился с Мадлен и сказал, что, само собой, Бобби и Дженни сбил “порше”. Да, совершенно верно, в запертый “порше” просто так не влезешь и мотор не заведешь. Но ситуация была настолько далека от нормальной, что разъяснить ее непосвященному совершенно невозможно. Все было не таким, каким казалось.

— Я бесконечно благодарен тебе за помощь, — сказал я.

От нечистой совести кровь сгустилась, замедлила движение. Выйдя из полицейского управления, я упорно отгонял одно имя. Фредрик Уландер. Погибший журналист. Это тоже мой грех? Вполне логично.

— Надеюсь, у меня не будет повода пожалеть, — сказала Мадлен.

С тем же успехом она могла влепить мне пощечину. Если с Мадлен что-нибудь случится, если она идет навстречу той же судьбе, что и Фредрик Уландер, мне как человеку конец.

— Я тоже очень надеюсь, — сказал я.

А встретившись с нею взглядом, понял, что подразумевали мы совершенно разные вещи.

— Мадлен, то, о чем они говорят, не моих рук дело. Я не убивал этих людей.

Поверить не могу, что мне пришлось произнести эту фразу. Неудивительно, что Мадлен винила во всем случившемся Люси. Альтернативный вариант — винить меня.

Мадлен резко сглотнула.

— Именно ты всегда твердил мне, что правда обычно лежит на поверхности, — тихо сказала она.

— Знаю. Но на сей раз этот принцип не действует. Клянусь, ты должна мне поверить.

Она легонько кивнула:

— Я попробую. Попробую.