Шарлотта Линк - Дом сестер

— Лично я не могу это утверждать. — Ральф аккуратно уложил дрова и встал. Серая щетина на его щеках превратилась в равномерное темное пятно. Он выглядел изможденным. — Я мечтаю лишь о том, чтобы выбраться отсюда. Хочу опять слушать музыку, смотреть телевизор и принимать по утрам горячий душ. Хочу есть то, что я хочу и сколько хочу. Ты знаешь, что я постоянно вижу перед собой? Жареного гуся. Клёцки. Краснокочанную капусту. И рождественское печенье. И пунш. И…

— И ферменты, чтобы все это переварить, — закончила его фразу Барбара. Затем приподняла свитер и подергала свободно болтающийся пояс своих джинсов. — Я тоже чувствую чудовищный голод, но вот это — хороший побочный эффект!

Очень хороший. Она все еще испытывала упоительное наслаждение, когда ее одежда становилась свободнее.

— Я тоже попытаюсь смотреть на это подобным образом, — сказал муж и вытер со лба пот. — Так. На завтра у нас, по крайней мере, достаточно дров.

Только сейчас Барбара поняла, что он, очевидно, все это время опять рубил в сарае дрова.

— А который сейчас час? — спросила она.

Ральф посмотрел на часы.

— Без четверти двенадцать. Почти полночь.

— И ты еще трудишься?

Он пожал плечами:

— То, что я сделаю сейчас, мне не придется делать завтра утром. А без дров мы не сможем приготовить на завтрак кофе.

Барбара посмотрела на его руки. Мозоли опять прорвались и кровоточили.

— Завтра я попробую порубить дрова, — сказала она. — Твои руки должны зажить.

— Об этом не может быть и речи. Я наконец-то начинаю набираться опыта. До нашего отъезда смогу обрести новую профессию. Мне только надо найти где-то в доме другие перчатки, мои пришли в совершенную негодность.

Барбара улыбнулась.

— Ты выглядишь ужасно чудн о .

Ральф ответил на ее улыбку.

— А ты, думаешь, нет? — Он подошел к ней и слегка дотронулся до ее опухшего подбородка. — Цвет становится все более интенсивным. Я бы сказал — очень оригинально.

Она слегка отстранилась.

— И довольно больно. Наверное, очень хорошо, что меня сейчас никто не видит. Кроме тебя, конечно.

— Ну, я не в счет, — сказал Ральф и рассмеялся, но его смех прозвучал как-то неестественно.

Они стояли очень близко друг к другу. Внезапно между ними возникло напряжение, которое смутило Барбару — ее, которую уже давно ничто не могло смутить. «Люди становятся нервными, если их целыми днями держать вместе в одном доме», — подумала она и отступила на шаг. Спросила, чтобы сказать хоть что-то:

— Снег все еще идет?

Ральф покачал головой:

— Не идет уже несколько часов. Не хочу сглазить, но, возможно, самое худшее уже позади.

— Ты хочешь сказать, что, если снег прекратится, скоро они приведут всё в порядок? Провода и всё остальное?

— Они наверняка с этого начнут. Только вот, прежде чем мы сможем отсюда выбраться, пройдет какое-то время. Тебе придется еще немного меня потерпеть.

— Ну зачем ты так говоришь? Ты — не то, что я вынуждена терпеть. У меня… у меня нет проблем с тобой.

— Я думал, что наша жизнь состоит только из проблем. Именно поэтому мы здесь.

— Но все это в данный момент совсем не важно. Наверное, это связано с этой проклятой бурей. Мне кажется очень странным говорить сейчас о проблемах в наших отношениях, когда наша каждодневная и главная проблема состоит в том, чтобы раздобыть дров для огня и что-то из еды!

— Это точно значительно важнее, ты права.

Барбара незаметно отодвинулась еще немного назад.

— Все образуется, — сказала она неопределенно.

Ральф покачал головой.

— Просто так, само по себе, ничего не образуется. Мы не будем сидеть здесь вечно, Барбара. Мы вернемся в нашу старую жизнь и должны будем принять решение в отношении нас двоих. Мне почти сорок лет. — Он безрадостно улыбнулся. — Во всяком случае, меня отделяет от этого события менее десяти минут. В сорок лет люди окончательно перестают надеяться на то, что какие-то вещи меняются в лучшую сторону сами по себе. Они понимают, что ничего не изменится к лучшему и что время уходит от них гигантскими шагами, пока они ждут какого-то чуда.

— Ну, не так уж все плохо в нашей совместной жизни…

— Возможно, ты этого не чувствуешь, но я не могу быть счастлив с женщиной, которую вижу самое большее два раза в день, и то на бегу. Я мечтаю о семейной жизни. О детях. И я не хочу быть древним отцом. У меня такое чувство… если я сейчас не подумаю о себе и своих желаниях, то станет слишком поздно.

Барбара ощутила внутри себя что-то холодное и темное, отчего она содрогнулась.