Шарлотта Линк - Дом сестер

Чарльз смотрел на отца полным отвращения взглядом.

— Морин не возьмет наши деньги, — сказал он презрительно, — она бросит их тебе под ноги. И потом, я женюсь на ней не из-за порядочности, а потому что я люблю ее!

Ричард побагровел.

— Ты не женишься! — закричал он. — Она служанка! И, что еще хуже, ирландка! Но самое ужасное — это то, что она католичка!

— Я все это знаю.

— Если ты это сделаешь, то в приличное общество будешь уже не вхож!

— С удовольствием откажусь от общества.

— Я лишу тебя наследства. Ты ничего не получишь! Ничего! И перестанешь быть мне сыном!

Чарльз лишь пожал плечами. Позднее Морин иногда говорила, что будет до конца своих дней стыдиться того, что в то время сомневалась в Чарльзе. Она думала, что он не выдержит и в конце концов у него не хватит сил, чтобы вынести разрыв с семьей.

В действительности же Чарльз не вынес бы разрыва с Морин. Он был непоколебим, даже когда отец и в самом деле лишил его прав на земельные угодья и имущество. Тем не менее по закону Чарльзу полагалась денежная компенсация, размер которой определялся оценочной стоимостью всего имущества. Он получил ферму Уэстхилл в Йоркшире, а также денежную сумму, которую сразу поместил на депозит, чтобы получать с нее ежемесячный доход. От денег Чарльз хотел сначала отказаться, но Морин напомнила ему, что он должен подумать о будущем их детей. Только благодаря деньгам им действительно удалось в дальнейшем отправить Джорджа на учебу в такой элитный колледж, как Итон.

Контакт между Чарльзом и его семьей полностью оборвался. Ни родители, ни два его брата ничего не давали о себе знать. Лишь незамужняя сестра Маргарет была всегда к нему привязана. Она жила в Лондоне и регулярно писала ему, даже несколько раз навещала. Маргарет была в хороших отношениях с Морин. Обе женщины то и дело старались убедить Чарльза примириться с отцом, но тот упорно отказывался это сделать. Маргарет сообщила, что и Ричард, которого они также множество раз уговаривали протянуть руку своему сыну, отказывался пойти навстречу.

— Я дождусь того дня, когда он сам приползет на коленях, — сказал он один-единственный раз. — А я абсолютно уверен, что он это сделает.

Фрэнсис никогда не сожалела, что не выросла в роскоши, на которую мог бы рассчитывать ее отец. Она знала, что ее детство и юность никогда не были бы так свободны и беззаботны. Йоркшир-Дейлз, который она так любила, тогда не стал бы ее родиной, а был бы всего лишь местом, где она проводила бы свои каникулы. Она никогда не бегала бы босиком и не скакала бы верхом по поместью. У нее не было бы матери, которая на коленях работала в саду, копалась в земле и при этом пела ирландские песни. И она никогда не ощутила бы приятную дрожь, с которой наблюдала за бабушкой Кейт, когда та вечерами сидела в кухне и повторяла молитвы, быстро перебирая пальцами четки и бормоча загадочные латинские слова.

Было 20 мая 1910 года. Стоял знойный день. Пчелы, насытившись, с жужжанием медленно кружили в воздухе. Из лесов и садов струился восхитительный цветочный аромат. На пастбищах коровы и овцы, отыскав тенистые места, терпеливо ждали, когда вечер принесет прохладу.

Дом замер под палящим полуденным солнцем. Слишком тихо, решила Фрэнсис. Даже когда господский дом Дейлвью своей тишиной и мрачностью часто казался склепом, все же хоть что-то напоминало о том, что там есть люди. Но в этот день создавалось ощущение, будто ничто не шевельнется за высокими окнами, словно старые стены затаили дыхание.

В этот день у Ли должен был состояться бал, посвященный началу лета, но в связи со смертью короля он был отменен. Тем более что в этот день, 20 мая, в Лондоне проходила торжественная церемония похорон, спустя две недели после смерти короля Эдуарда — раньше не успевали прибыть монархи Европы, чтобы отдать последние почести почившему королю. Тысячи людей собрались в Лондоне, заполнив улицы, по которым двигалась траурная процессия. Из-за необычайной жары люди один за другим падали в обморок, со многими случался тепловой удар. Повсюду в стране царил великий траур. Казалось, что на короткое время народ опять объединился, забыв о внутриполитических проблемах, обо всех волнениях и классовой борьбе, которые постоянно повсюду вспыхивали.

Фрэнсис и Джон договорились встретиться, и она надеялась, что тот об этом не забыл, как в прошлый раз. Гробовая тишина, повисшая над домом, пугала ее. Никто не вышел, как обычно, чтобы позаботиться о ее лошади. Из расположенных поблизости бытовок рабочих не доносилось не единого звука.