Шарлотта Линк - Дом сестер

— Я слышала, как она сказала это мистеру Ли.

— Это невероятно! — Лицо Чарльза покраснело от гнева. Быстрыми шагами он направился к двери. — Я сейчас же найду Артура и скажу ему, что о нем думаю!

— Нет, Чарльз! — Морин тронула его за плечо. — Ты ничего этим не изменишь. Мы знаем, что все люди подобного сорта говорят о нас. Нам вообще не следует обращать на это никакого внимания.

— Я не хочу, чтобы от этого страдали дети!

— Они будут с этим сталкиваться, и ты не сможешь этому воспрепятствовать. — Морин погладила Фрэнсис по волосам. — Единственное, что мы можем сделать, это дать им достаточно самоуверенности, чтобы они всегда могли гордиться собой и своей семьей.

Морин было тринадцать лет, когда ее мать распрощалась с Дублином и переехала с ней в Англию. Кейт Лэнси давно приняла на себя роль кормилицы семьи, так как ее муж потерял работу. А когда он периодически все же находил какое-то место, то самое позднее через два дня опять вылетал с работы из-за постоянного пьянства. Кейт с утра до вечера пропадала в больнице, где работала санитаркой, а по выходным подрабатывала кухаркой в состоятельных семьях, которым требовалась помощница для обслуживания больших ужинов.

Тем не менее, насколько помнила Морин, денег все равно никогда не хватало. Семья Лэнси жила в маленькой сырой квартире в трущобах Дублина, в унылом квартале, состоявшем из покрытых лужами и мусором улиц и рядов однообразных серых домов. В большинстве квартир было всего две комнаты, иногда еще крошечная кухня, но в основном готовили в жилой комнате. В таких небольших помещениях часто проживали семьи из шести-семи человек, и по сравнению с ними Лэнси, которых было всего трое, жили еще неплохо. У родителей имелась отдельная спальня — маленькая комнатка с косым полом, выходившая окнами на север; в ней никогда не было по-настоящему светло. По ночам гостиная была в распоряжении Морин, и она устраивала себе постель на просиженном диване. Иногда она чувствовала себя одиноко, и ей хотелось, чтобы у нее были братья и сестры, но Кейт сразу отклоняла любую связанную с этим просьбу.

— Самой большой ошибкой в моей жизни было то, что я вышла замуж за твоего отца, — говорила она, — но я определенно не собираюсь усугублять эту ошибку, рожая одного ребенка за другим. Ты можешь мне сказать, чем мы все будем питаться? Кроме того, у нас здесь и так не развернуться!

Кейт всегда презрительно отзывалась о соседях, которые размножались «словно кролики» и, по ее мнению, тем самым только ухудшали свое жалкое состояние. Она сама держала своего мужа на почтительном расстоянии, но Дэн Лэнси и без того часто являлся домой изрядно пьяным. В редких случаях, когда он был трезв и чувствовал в себе достаточную силу, чтобы осчастливить свою супругу в сексуальном плане, она так резко отвергала его, что он испуганно ретировался. Отец был слабым и добродушным человеком, полностью зависимым от своей пагубной привычки и ни в малейшей степени не способным заботиться о семье, но он никогда не был груб ни с Кейт, ни с Морин. Именно это было причиной того, что Кейт так долго его терпела. Она знала, что происходило в семьях соседей, и ей было очевидно, что ее Дэн был не самым худшим вариантом.

По ночам она часто лежала без сна — ей не давали спать бесконечные заботы. Надо было оплачивать жилье, покупать продукты и дрова для печки. Морин выросла из своей одежды, а ее обувь износилась, и на зиму ей нужны были новые ботинки. А рядом с ней спал основательно напившийся Дэн…

Уже ранним утром он шел в паб и возвращался домой только к вечеру. Разумеется, ему нужны были деньги на изрядное количество спиртного. От жены Дэн не получал ничего, и она следила за тем, чтобы в квартире никогда не было денег, которыми он мог бы воспользоваться. Но Дэн брал все, что плохо лежало, и относил к торговцам, от которых не получал и половины той стоимости, в которую эти предметы когда-то оценивались. Однако на один день в пабе этого всегда хватало.

Однажды холодным ноябрьским утром он исчез с зимними сапогами, которые Кейт купила для Морин, сэкономив ради них на еде; она дополнительно брала ночные дежурства в больнице, чтобы скопить денег. Дэн получил за сапоги немалую сумму, которая позволила ему корчить из себя богача и по очереди угощать своих приятелей в пабе. Кейт узнала об этом вечером от своих соседей. Она не сказала ни слова, но ранним утром следующего дня уже стояла у дивана Морин, одетая и с сумкой в руке.