Джули Кларк - Последний рейс

После этих слов репортеры принимаются засыпать Рори вопросами. Он игнорирует их и отворачивается от камеры. Поразительно, насколько легко и убедительно он лжет. Сегодня утром мы с ним не виделись, он не провожал меня и не целовал. Но тут до меня наконец доходит, что теперь я для всех мертва и он может говорит обо мне и о нашем браке все, что угодно. Любую ложь. Уличить его некому.

Кадры из аэропорта сменяются заставкой программы, и на экране появляется Кейт Лейн с ее неизменным седым каре и очками в темной оправе. Мы встречались с ней пару лет назад, когда она делала сюжет, посвященный памяти Марджори Кук и брала интервью у Рори. Меня поразило тогда, насколько раскованно и профессионально она держалась: была очень милой и смеялась, когда Рори шутил, при этом внимательно за ним наблюдала, словно не доверяя его обаянию и любезности.

Она говорит серьезно и спокойно: «Мистер Кук – частый гость нашей программы. Вместе со всей командой я выражаю самые искренние и глубокие соболезнования ему и всем семьям погибших. Мне посчастливилось несколько раз встречаться с миссис Кук. Она была исключительно умной и щедрой женщиной, искренне интересовавшейся делами фонда. Это поистине невосполнимая утрата».

На маленьком черном экране над ее плечом, там, где перед микрофонами только что выступал Рори, появляется мужчина в костюме. «Похоже, глава Национального совета по безопасности на транспорте готов к пресс-конференции, – продолжает Кейт. – Давайте послушаем».

Репортеры принимаются выкрикивать вопросы, шум раздражает. Я выключаю телевизор и вижу свое отражение в потухшем экране. Что же будет дальше?

Затаскиваю наверх свою сумку, сдвигаю в сторону груду домашней одежды, сваленной на кровать, и сажусь. Все полки комода из темного дерева аккуратно задвинуты, а платяной шкаф стоит нараспашку. Видно, какой беспорядок оставила внутри него хозяйка. Меня вдруг настигает понимание, что Евы больше нет. Она никогда уже не рассмеется, не заплачет и не удивится этому безумному миру. Не состарится. Не потеряет ключи. Не услышит пение птиц ранним утром. Ее нет.

А ведь еще совсем недавно она была здесь. Ее сердце страдало, но исправно билось. В ее голове роились мучительные воспоминания, но рождались и новые желания. Теперь все исчезло. Ничего не осталось.

А я? Меня ведь тоже вычеркнули из списка живых. Клэр Кук погибла, сохранившись лишь в памяти тех, кто ее знал. Впрочем, неважно. Исчезла оболочка, а самое главное – мои радости, муки и воспоминания о любимых – по-прежнему живо. Ева же ушла навсегда. Мир слишком несправедлив…

Я сжимаю голову руками, стараясь остановить бешеную скачку мыслей и образов из прошлого: горничная заново пакует мой чемодан, я судорожно набираю номер отеля в Детройте, слышу встревоженный голос Петры в телефонной трубке. И Ева в туалетной кабинке протягивает мне свою сумку, уверенная, что это решение всех ее проблем, – точно так же, как и я.

Нужно поспать, однако я не в силах заставить себя лечь в чужую кровать под чужие одеяла. По крайней мере, сейчас. Беру подушку и спускаюсь вниз. Эту ночь я проведу на диване. Включаю телевизор, чтобы немного отвлечься, и ложусь. Новостей на сегодня с меня достаточно; нахожу старый комедийный сериал «Я люблю Люси» и засыпаю под беззаботный закадровый смех.

Просыпаюсь среди ночи от ужаса, потому что совсем рядом, невыносимо близко, раздается голос Рори. Он оглушительно гремит в моей голове и разрывает сон в клочья. Я вскакиваю и в первые секунды не понимаю, где я и что происходит.

Темная комната мерцает в холодном свете телеэкрана. И на экране – он. Снова показывают пресс-конференцию в аэропорту. Я выдыхаю и поспешно нашариваю пульт, чтобы выключить телевизор.

Комната наполняется тихими будничными звуками: на кухне гудит холодильник и капает вода из крана. Я стараюсь дышать ровнее, чтобы успокоиться. Рори далеко, ему меня не найти.

На потолке пляшут тени уличных фонарей. Спрятаться будет труднее, чем я думала. Куда бы я ни уехала и под каким бы именем ни скрывалась, каждый раз, включая телевизор или просматривая газету, я буду натыкаться на Рори. Он никогда не оставит меня в покое.

Беркли, Калифорния

Август

За полгода до крушения

Руки Евы автоматически двигались в ярком холодном свете лабораторных ламп. Под потолком, притупляя чувства, мерно гудел вентилятор. А из головы никак не шла та маленькая трагедия, которая несколько минут назад развернулась у нее перед глазами на заднем дворе. Как тихо и хладнокровно выжидал кот решительного момента, как быстро оборвалась жизнь птички.