Харлан Кобен - Всего один взгляд. Невиновный

Продавец трещал, не закрывая рта. Мэтт уже давно отключился и не слушал его, а Оливия, напротив, впитывала каждое слово. Задала пару вопросов, просто из вежливости, но торговец успел понять: дамочка не только у него на крючке, но уже смазана, сдобрена специями, хорошо прожарена и готова к употреблению.

— Позвольте мне подготовить все бумаги, — сказал продавец и отошел.

Оливия взяла Мэтта за руку, ее лицо сияло.

— Разве не здорово?

Мэтт поморщился.

— Что такое?

— Ты действительно сказала это слово — «обнаженка»?

Она расхохоталась, прижалась щекой к его плечу.

Разумеется, веселость Оливии, непрестанные улыбки и прочее были продиктованы не только природным оптимизмом и перспективой приобретения мобильного телефона. Телефон с камерой являлся символом, знаком великих перемен.

У них будет ребенок.

Два дня назад Оливия сделала домашний тест на беременность и, сияя, поделилась с Мэттом своей радостью. Тот увидел в этом знаке, красном крестике на белой пластине, даже что-то религиозное. И утратил дар речи. Они целый год пытались зачать ребенка, практически как только поженились. Стресс от неудач плавно перешел в некий магический ритуал, сопровождавшийся измерением температуры, пометками в календаре, длительным воздержанием и бешеным и сосредоточенным рвением, когда период воздержания заканчивался.

И вот теперь все это позади. Рано еще говорить, предостерег он ее, давай не будем забегать вперед. Но лицо, волосы, глаза Оливии приобрели какое-то особое сияние, и не видеть этого было невозможно. Ее просто захлестывала радость. И Мэтт перестал сомневаться.

Поэтому они и пришли сюда.

Мобильные телефоны с камерами, всячески стремилась подчеркнуть Оливия, позволят их будущей дружной семье жить так, как их родители и представить не могли. Благодаря этим волшебным аппаратам можно с легкостью определить местонахождение ребенка, уберечь его от многих опасностей, запечатлеть на память первые шаги, первые слова, то, как он играет, развивается — в общем, все, что угодно.

Таков, по крайней мере, был план.

Час спустя они вернулись в дом, который делили с соседями. Оливия чмокнула мужа в щеку и двинулась наверх.

— Подожди! — окликнул ее Мэтт. Он держал телефон в руке и сосредоточенно хмурился. — Хочешь, попробуем, ну, эту… функцию видео?

— Видео длится всего пятнадцать секунд.

— Пятнадцать секунд. Не густо. — Он пожал плечами. — Придется сократить любовную прелюдию.

Оливия тихо застонала.

Они жили в густонаселенном и непрестижном районе Ирвингтона, в утешительной тени гигантской пивной бутылки. Едва выйдя из тюрьмы, Мэтт счел, что лучшего не заслуживает, что было близко к истине, поскольку он просто не мог позволить себе ничего лучшего. И, несмотря на протесты семьи, девять лет назад снял себе здесь жилье. Ирвингтон — шумный город с высоким процентом афроамериканского населения, примерно около восьмидесяти. И у кого-нибудь вполне могло создаться превратное мнение, что Мэтт до сих пор испытывает вину и поселился здесь, чтобы чувствовать себя как в тюрьме. Сам-то Мэтт знал: все не так просто, как кажется, но иного объяснения у него не находилось. Кроме одного: он не должен возвращаться туда, где жил прежде, до заключения. Слишком уж разительны произошедшие с ним перемены.

В общем, этот район — с автозаправкой «Шелл», старой скобяной лавкой, закусочной на углу, пьяницами, валяющимися на разбитом тротуаре, дорогой в аэропорт Ньюарка, таверной, прячущейся в тени старой пивоварни, — стал его домом.

И когда Оливия переехала к нему из Виргинии, он думал, что она будет настаивать на переезде в более приличное место. Ведь девушка, насколько он знал, привыкла к другим условиям. Оливия выросла в маленьком городке Нортуэйз, штат Виргиния. И когда была совсем малышкой, ее мать сбежала из дома. Отец воспитывал девочку один.

Джошуа Мюррей был уже немолод — Оливия родилась, когда отцу исполнился пятьдесят один год, — но работал не покладая рук, чтобы обеспечить любимой дочери приличное существование. Джошуа был известным в городе врачом общей практики и занимался буквально всеми болезнями — от аппендикса шестилетней Мэри Кейт Джонсон до подагры старины Райтмана.

По рассказам Оливии, Джошуа был добрым, мягким и очень хорошим отцом, обожавшим свою дочурку. Жили они вдвоем в отдельном кирпичном доме неподалеку от Мэйн-стрит. По правую сторону от входа располагалась приемная для больных. И очень часто Оливии, прибежавшей домой из школы, приходилось помогать отцу с пациентами. Она тоже очень любила отца. Ее мечтой было — теперь она, конечно, понимала, насколько была тогда наивна, — стать доктором и работать вместе с отцом.