К Тюдор - Сожженные девочки [litres]

Лена (как она мне представилась) была очень общительной. Она все время либо улыбалась, либо хохотала. Деми была более сдержанной. Тем не менее они, похоже, были очень привязаны друг к другу, хотя временами мне казалось, что ребенок больше нужен Лене, чем Деми. И все же меня ничто не настораживало. Во всяком случае поначалу. Возможно, тревожные знаки были, но я не желала их видеть. Как все мы.

Я помню, как во время крещения Лена сказала, что теперь у нее отлегло от души. Такая формулировка показалась мне странной, и я спросила почему.

– Ее мать была безбожницей, – сообщила она мне. – Она могла дать своему ребенку умереть, и Руби осталась бы в чистилище.

Я вежливо и мягко сказала, что Господь принимает всех детей, даже тех, кто не был крещен. Она как-то странно на меня посмотрела и сказала:

– Нет, преподобная. Такие дети вечно блуждают по земле. Я хочу, чтобы моя Руби попала в рай.

Я не обратила на это внимания. А должна была. Я должна была понимать, насколько тонка грань между религиозностью и религиозным фанатизмом. С другой стороны, многие мои прихожане были гораздо более ветхозаветными, чем я. Я как могла пыталась сделать их взгляды более современными, побуждала их больше думать о любви и терпимости, чем об адском пламени и вечных муках. Но их взгляды вовсе не означали, что они плохие люди.

Наверное, первый тревожный сигнал прозвучал, когда Руби пришла на занятие художественной группы с большим синяком на лбу. Она упала , – сказала мне Лена. Маленькие дети действительно часто падают. Мне это было хорошо известно. Фло в возрасте Руби вечно была вся в синяках. Я помнила случай, когда Фло вбежала в гостиную, споткнулась о ковер на полу и врезалась головой в камин. У нее на голове немедленно вскочила огромная яйцеобразная шишка, и я в панике помчалась в неотложку. Так что инциденты такого рода – это обычное дело.

Но с Руби они происходили все чаще и чаще. Синяки, ссадины. Затем сломанная рука. Она упала с горки в саду , – объяснила Лена. Все эти здравые и правдоподобные объяснения она давала спокойно, не переставая улыбаться.

Я знала, где они живут – в небольшом муниципальном доме рядом с церковью. Лена однажды приглашала меня к чаю. Когда я пришла, в доме царил порядок, игрушки Руби были сложены в розовые пластиковые коробки. Я понимала, что теперь, явившись без предупреждения, переступаю черту дозволенного. Но мое беспокойство нарастало. Я больше не могла его игнорировать. Я купила конфет для Руби и сказала себе, что делаю это для собственного спокойствия.

Когда я пришла, никого не было дома. И сам дом выглядел далеко не таким опрятным, каким был во время моего первого визита несколько месяцев назад. Это было заметно даже снаружи. Шторы были задернуты, сквозь щели в ветхом заборе я увидела, что сад зарос. Старые игрушки валялись в траве. Мусорные баки были переполнены. Но что меня по-настоящему обеспокоило, так это то, что там не было никакой горки.

Именно тогда я поделилась своей тревогой с Деркином. Он улыбнулся (доброжелательно).

– Я не уверен, что заросший сад свидетельствует о чем-то недобром.

– Как насчет горки?

– Возможно, она имела в виду – в парке?

– Она однозначно сказала, что это было в саду.

– Наверное, она оговорилась.

– Но дело не только в синяках. Руби худеет.

– Дети худеют, когда начинают расти.

– Я о ней беспокоюсь.

– Джек, если бы существовали проблемы, наверняка на это обратили бы внимание в школе. И если она под опекой, социальные службы должны их проверять.

– Думаю, да, но…

– Я знаю, что ты всегда уделяешь особенное внимание благополучию своих юных прихожан, и это весьма похвально. Но, в конце концов, идеальных родителей не существует. Я уверен, что даже ты не идеальна. Разве Фло никогда не падала?

Конечно падала, но я все равно ощетинилась.

– Не суди и не судим будешь, – изрек Деркин.

– Разумеется, – вслух произнесла я.

Иди к черту , – подумала я.

В тот же день я позвонила в школу Руби, чтобы договориться о встрече с ее учителем. Но оказалось, что это невозможно. Потому что несколько недель назад Руби забрали из школы. Директриса сообщила мне, что теперь ее тети обучают девочку на дому. Лена мне об этом не говорила. Не упоминала этого и Руби. Хотя в последнее время Руби стала очень тихой и сдержанной, уже ничем не напоминая пухлощекого улыбчивого ребенка, который впервые пришел в мою церковь.

Это были уже не звоночки, а полноценный набат. И все же я выискивала оправдания. Возможно, у Лены и Деми финансовые трудности. Ребенок – это большая ответственность и расходы. После очередной службы я попыталась отвести Лену в сторонку.