Киран Харгрейв - Милосердные [litres]

– Я не могу бросить маму. – « Не могу бросить Урсу» , – добавляет она про себя. – И мне здесь ничто не грозит.

Кажется, Дийна хочет сказать что-то еще, но лишь молча завязывает первый тюк, берет еще одно одеяло, расстилает его на кровати и продолжает собирать вещи.

Марен так много хочется ей сказать, но она только спрашивает:

– Когда ты уходишь?

– Сегодня ночью. Я возьму лодку Бора.

– Она вся дырявая, – говорит Марен. – Возьми лодку Кирстен. Я знаю, что она будет не против.

Дийна кивает.

– И она всегда может сказать, что я взяла лодку без спроса. Я оставлю ее на берегу.

Марен берет Эрика на руки, прижимается носом к его макушке, вдыхает чуть кисловатый молочный запах.

– Я дам тебе денег. У меня есть…

– Оставь их себе, – говорит Дийна. – В лесу они мне без надобности.

– Если тебя поймают…

– Не говори никому. – Дийна подходит и обнимает Марен, держащую на руках ее сына.

Марен сжимает зубы до скрежета.

– Будь осторожна. Не доверяй никому, – шепчет Дийна, ее дыхание щекочет Марен ухо. – Даже ей.

Она отстраняется и прижимает ко лбу Марен большой палец.

– Если тебе будет нужно меня разыскать.

Марен закрывает глаза, вспоминая, как Дийна точно так же прижала палец ко лбу ее брата, когда он уходил в море в канун Рождества.

– Дийна… – Марен берет ее за руку. – Ты мне споешь его йойк ?

Она уверена, что Дийна откажет, но та придвигается к ней и поет, почти касаясь губами ее уха. Мелодия ритмичная, но одновременно мягкая. Марен узнает некоторые отрывки, которые слышала через стену, но сейчас песня звучит по-другому. Она очень странная и очень красивая. Когда песня кончается, Марен кажется, что у нее что-то украли. Что-то важное, незаменимое. Эрик улыбается у нее на руках. Марен снова вдыхает его детский запах, целует в прохладную щечку и отдает его Дийне.

Она выходит наружу, растерянная и смущенная, слезы стоят комом в горле. После сумрачной комнаты волосы Урсы особенно ярко блестят на солнце.

– Она придет?

– Да, придет, – говорит Марен, потому что так проще, и Урса светлеет лицом.

В ту ночь Марен не слышит ни звука, хотя спит на своей старой кровати, вернее, не спит, а лежит в темноте, прижавшись ухом к стене. Наверное, Дийна передумала уходить. Утром Марен сразу же бежит к ней.

Дверь не заперта и открывается сразу, стоит только ее толкнуть. В комнате пусто, только башмаки Эрика одиноко стоят у остывшего очага. Постель аккуратно застелена. Марен подходит к окну. Она хочет сорвать одеяло, которое Дийна использовала вместо шторы: впустить воздух и свет в эту комнату, так долго пребывавшую в темноте. Хочет, но почему-то не может.

Она тяжело опускается на кровать, садится на самый краешек. Здесь спал ее брат, здесь был зачат ее племянник. Она прижимает ладони к деревянной раме, призывая воспоминания о брате, о Дийне, о малыше Эрике. Ей вдруг становится одиноко и страшно, как тогда, на мысе, когда она потеряла Эрика в тумане. Только теперь туман не рассеется. Никто не выйдет к ней из серой мглы. Ни ее молчаливый брат с его густыми бровями и тихим смехом. Ни папа, ни мама. Да, даже мама.

Слезы встают комом в горле, острые, как рыболовные крючки. Марен прикасается к тому месту на лбу, куда прижимала большой палец Дийна, создавая невидимую нить, которая свяжет их сквозь пространство. Но что-то в ней знает, что эта нить уже оборвалась, как и та, которая связывала ее с братом.

На следующий день Авессалом никуда не уходит, весь день сидит дома и что-то сосредоточенно пишет. Его присутствие тяготит Урсу. Она пытается что-то делать по дому, но все валится из рук. Их поездка в Вардёхюс была в равной степени познавательной и ужасающей, и теперь Урса знает, что уже никогда не испытает приязни к этому человеку, не говоря уж о том, чтобы его полюбить.

Он ее не замечает, полностью поглощенный своими делами. Перед ним на столе лежат два письма со сломанными печатями – эти письма дал ему губернатор, – и перечень жителей Вардё, составленный в первое воскресенье, когда они были в церкви. Постоянно сверяясь с перечнем, Авессалом что-то пишет на огромном листе пергамента мелким, петляющим почерком.

– Над чем ты работаешь, Авессалом?

– Это список.

Он весь взвинченный, возбужденный. Урса вспоминает, что таким же он был и за ужином у губернатора, и ей становится страшно. Ей хочется сбежать из дома, пойти к Марен, но не хочется привлекать внимание мужа к их близкой дружбе, особенно в свете того, что было сказано о Дийне. У нее ощущение, что они все балансируют на краю пропасти, и ее муж уже приготовился их подтолкнуть.