Лорен Бьюкес - Земля матерей [litres]

Последней соломинкой явилось то, что Майлс, которому тогда было четыре года, пришел и сказал, что к ним прилетали феи, потому что они оставили на подоконнике в ванной свою пыльцу. Панический ужас: а что, если он случайно понюхал, и как в этом случае они будут объясняться в «Скорой помощи» и не лишат ли их родительских прав, даже несмотря на то, что Майлс настаивал, терпеливо и рассудительно: «Нет, мам, конечно я ее не трогал. От пыльцы фей люди летают, а ты же знаешь, что я боюсь высоты».

– Да это был даже не «кокс», – оправдывалась Билли. – Это был всего лишь кат [43] Кат – вечнозеленый тропический кустарник, чьи листья в свежем и сушеном виде используются в качестве легкого наркотика-стимулятора. . Совершенно естественная штука.

– Как и яд африканской гадюки! – кричала Коул. Билли и серфингист поспешно смылись, с Майлсом ничего страшного не произошло, но Коул после этого не разговаривала с сестрой семь месяцев. Важность семьи. Как будто они сами не баловались наркотиками. Но только не в присутствии детей, но только не в присутствии ее ребенка. Билли должна была думать, что делает. Это было так в ее духе. Не то же ли самое она сказала и в «Атараксии»? «Что тут такого? Я знала, что ты взбеленишься. Просто успокойся!»

«Атараксия». Монтировка. Нет, не надо туда возвращаться.

Но это воспоминание подобно поплавку. Коул тщетно пытается запихнуть его под воду, но оно упрямо выскакивает на поверхность.

– Милочка, не хотите добавки? – трогает ее за руку Лиз, и Коул возвращается в настоящее. – Еды достаточно.

– Спасибо, с меня хватит, – рыгает Мила, выражая свою признательность.

– Благодарю вас, но нам пора трогаться в путь. Уже поздно, а ехать нам еще далеко.

– О, но вы просто не можете уехать! Я приготовила вам отдельную комнату. Это гораздо удобнее, чем спать где-то в машине. Оставайтесь!

– Нет-нет, спасибо, мы должны ехать.

– Но я настаиваю! Места здесь нехорошие. Неподобающие для молодой дамы. Вы должны остаться. Пожалуйста, останьтесь! Можете оставаться здесь сколько вам понравится. Еды у меня более чем достаточно. Я смогу ухаживать за вами обеими. Мне это не составит никакого труда.

– Нам нужно ехать, – решительно говорит Коул. – Прямо сейчас. Спасибо за все. – Мила уже отодвигает стул, повинуясь невысказанным вслух сигналам – симфонии тех, кто скрывается от закона, которая день ото дня становится все более слаженной.

– Нет-нет. Нет-нет, пожалуйста! Пожалуйста, останьтесь! Как насчет десерта?

Крошка, на улице холодно.

– Честное слово, мы не можем.

Мила впереди, надевает куртку, и они вместе направляются к двери.

– Огромное спасибо! Еда была просто потрясающая! Рады были с вами познакомиться!

Но когда Коул подходит к входной двери и поворачивает ручку, выясняется, что дверь заперта. Ну разумеется, она заперта.

– Мама!.. – окликает Мила.

Обернувшись, Коул видит, что у Лиз в руках ружье, материализовавшееся из ниоткуда, правда, не направленное на них, но готовое нацелиться в любой момент.

– Вы не должны уходить! – Голос Лиз превращается в завывание. – Вы не можете!

Коул вкладывает ключи от машины Миле в руку.

– Иди. Я тебя догоню. Найди какой-нибудь другой выход.

– Мам, нет!

– Я им воспользуюсь! Не вынуждайте меня им воспользоваться! – Сухой щелчок предохранителя.

Коул поворачивается лицом к женщине с ружьем.

– Лиз, я знаю, что вы этого не хотите. Отоприте дверь. Положите ружье. Вы должны нас отпустить. – Она шагает вперед, сокращая расстояние, медленно, осторожно.

– Отойди назад! Застрелю! – Лиз вскидывает ружье.

Коул резко бросается вперед и хватает ствол обеими руками. Она рассчитывает на то, что женщина не выпустит ружье, и та его не выпускает. Коул опускает ствол вниз, отрывая его от плеча Лиз, после чего резко толкает ружье вперед, всем своим весом вгоняя приклад ей в грудь.

Женщина издает звук, подобный закипающему чайнику, проникнутый болью задыхающийся свист, и падает навзничь на пол, по-прежнему не выпуская из рук ружье. Коул наступает ей на грудь, с силой, чтобы прижать ее к полу, и вырывает у нее ружье. Внутри она чувствует холод и спокойствие, однако этот лед черный, ноздреватый, готовый проломиться под ногами и отправить тебя в глубину.

– Вы делаете мне больно… – стонет Лиз.

– Извините. Я не хотела. Дайте мне ключ.

– Я не думала… я бы этого не сделала…

– Где ключ? Больше я спрашивать не буду.

– Здесь. Ключ здесь. – Женщина лезет дрожащей рукой в карман джинсов. Она перепугана до смерти.