Лорен Бьюкес - Земля матерей

Lauren Beukes

Afterland

Copyright © 2020 by Lauren Beukes

© С. Саксин, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

– Эй, посмотри на меня!

Проверить зрачки Майлса, по-прежнему расширенные. Его организм никак не может вывести из себя наркотики, преодолеть последствия шока и страх. Коул лихорадочно пытается вспомнить азы первой помощи. В качестве спасательного круга перечень внешних факторов. Майлс способен сосредоточиться, внятно говорить. В машине он был как пьяный, то и дело проваливался в забытье. Но вскоре он станет задавать неудобные вопросы, на которые она не готова ответить. Например, насчет крови у нее на рубашке.

– Эй, – снова окликает Коул, стараясь сохранить свой голос как можно более спокойным.

Но ее саму тоже трясет после того, как схлынул адреналин. То зрелище, как Билли волокла тело Майлса, похожее на безжизненную боксерскую грушу, мысли, что он мертв. Но он не умер. Ее сын жив, и ей нужно позаботиться о том, чтобы так оно и оставалось.

– Все будет хорошо, – говорит она. – Я тебя люблю.

– Я тебя тоже люблю, – с трудом выдавливает Майлс. Автоматический запрос и ответ, словно молитва в церкви. Вот только их храм – это туалет на заброшенной заправочной станции, с рядами пустых кабинок, зияющих в предрассветном свете выбитыми зубами, стульчаки с унитазов давным-давно сорваны вандалами.

Майлс все еще дрожит, обхватив худыми руками грудную клетку, плечи его опущены, зубы стучат, словно кастаньеты, он постоянно озирается на дверь, выбитую ногой, судя по расщепленной фанере. Коул тоже ждет, что дверь в любой момент распахнется. Ей кажется неизбежным то, что их обнаружат и притащат обратно. Ее арестуют. Майлса у нее заберут. В Америке детей крадут у их родителей. Так было еще до всего этого.

В осколках зеркала ее кожа кажется серой. Выглядит она ужасно. Как старуха. Хуже: она выглядит перепуганной до смерти. Она не хочет себя видеть. Наверное, именно это скрывают под своими масками разные сверхгерои – не свое истинное лицо, а то, что они готовы обделаться от страха.

Голубая кафельная плитка над раковиной местами отколота, трубы вырваны из крепежей. Но когда Коул открывает кран, тот скрипит, стонет, а затем все-таки судорожно извергает струю воды.

И это не слепая удача. Она заметила бак с водой на крыше разграбленной заправочной станции до того, как свернула с дороги и загнала машину под рваный тент. В их семье организовывал, планировал всегда Девон, но она научилась жить на тридцать секунд впереди реальности, рассчитывая все возможные траектории. Это утомительно. «Живи настоящим» – это всегда была философия роскоши. «И черт бы тебя побрал, Девон, – думает Коул, – за то, что умер вместе с остальными, оставив меня разбираться со всем одну!»

Прошло два года, крошка, а ты все еще злишься, да?

У нее в голове по-прежнему звучит насмешливый голос ее покойного мужа. Ее собственный доморощенный призрак. Сейчас такое бывает сплошь и рядом.

Лучше надейся на то, что твоя сестрица не отправилась на тот свет.

Коул плещет себе в лицо водой, чтобы прогнать мысли о Билли, тошнотворный скрежет металла по кости. Холодная вода становится шоком. В хорошем смысле. Освежающим. Чувство вселенской вины можно оставить на потом. Когда они выберутся отсюда. Когда будут в безопасности. Она стаскивает с себя окровавленную рубашку и запихивает ее в бак для гигиенических отходов. Этот бак видел и не такое.

От зеркала уцелел только осколок, и в отсветах от кафельной плитки отраженное в нем лицо ее сына кажется светло-коричневым. Кофе с обильной порцией сливок. Что ему дала Билли? Бензодиазепин? Снотворное? Ей хотелось бы знать. Она надеется, что таблетки вызовут амнезию, сотрут надпись со школьной доски.

Она растирает своему сыну спину, чтобы его согреть, успокоить: обоим требуется человеческий контакт. Оспина от комбинированной вакцины против кори, эпидемического паротита и краснухи; белая полоска шрама, тянущегося от локтя вверх, который остался после того, как Майлс сломал руку, упав с верхней койки; ямка на подбородке, как у кинозвезды, доставшаяся в наследство от ее отца («Пусть тебе земля будет пухом», – на автопилоте думает она, поскольку не смогла с ним проститься). И где-то глубоко внутри блуждающие гены, к которым не смог прикрепиться вирус.