Линвуд Баркли - Двадцать три

Уолден впал в слепую ярость, кулаки его так и мелькали в воздухе, и я просто не успевал обороняться. Я почувствовал, как лопнула кожа на скуле: потом вдруг в левом глазу помутилось – его заливала кровь. Мы с ним были примерно одного возраста, но Уолден находился в куда лучшей физической форме, чем я.

И вот я начал сползать вниз по стене. А затем вдруг получил сокрушительный удар кулаком прямо в солнечное сплетение.

Я едва не потерял сознание от боли.

Он позволил мне сползать все ниже, и вот я очутился на полу, уселся задницей на кафель, нелепо вытянул и растопырил ноги. Уолден нагнулся, нашел кобуру с пистолетом и начал расстегивать ее. К этому времени я мог видеть только правым глазом – лицо вокруг левого стало опухать, над глазом нависала огромная шишка, затеняя видимость. И тут оказалось, что он стоит прямо надо мной и целится мне в голову из моего пистолета.

Во рту я ощущал привкус крови. Видно, нижняя губа была рассечена.

Я сказал:

– Уолден…

– Тебе не обязательно было умирать, – произнес он. – Вчера тебе просто повезло. Ты не пил отравленную воду. А потому не стал одним из них.

– Господи, Уолден… убери пушку. Давай спокойно поговорим.

– Не о чем нам с тобой разговаривать, – огрызнулся он.

Я пробормотал:

– Если это был ты, то… то Виктор… получается, ты просто подставил Виктора. Но как ты мог подставить человека, который любил твою дочь?

– Да заткнись ты, – рявкнул Уолден. – Мне надо подумать.

– Эти ловушки для белок, эти манекены…

– Перевез их прошлой ночью, – пояснил Уолден. – Когда он пошел на очередную пробежку.

– И потом этот мальчик, – не унимался я. – Сын Лайдекеров…

– А вот это в планы не входило. Парень сам виноват, нечего шастать по чужим гаражам. Я его там застукал.

Я сглотнул слюну, ощутил в горле солоноватый привкус крови.

– И ты сделал это по той же причине, по которой, как все мы считали, сделал Виктор. Мотив тот же, только преступники разные.

– Да, мы отнеслись к этому одинаково, – кивнул Уолден. – Только мне было куда больнее. Этот проклятый город предал Оливию. И ему следовало преподать хороший урок.

– Двадцать два прохожих и Виктор…

– Я надеялся, что он выпьет отравленной воды, – сказал Уолден. – Он опоздал. Он опоздал на свидание, и потому Оливия погибла. Я тоже хотел умереть. Но теперь все считают его виновным. И будут считать… по крайней мере, еще какое-то время.

– Что… что ты хочешь сказать этим «еще какое-то время»?

Уолден тяжело вздохнул, потом заговорил:

– Я думал… я считал, что почувствую удовлетворение. Что буду чувствовать себя… отмщенным, что ли. Но оказалось, ничего подобного. Не думаю, что это может послужить настоящей расплатой. И тогда я вдруг решил… Знаешь, когда в Промис-Фоллз проводится осенняя ярмарка?

Пелена крови застилала глаз, и Уолдена я не видел. Сморгнул несколько раз и недоуменно переспросил:

– Ярмарка?

– В октябре, – сказал он. – Думаю, к тому времени люди успокоятся и снова будут чувствовать себя в безопасности. Утратят бдительность. Ведь все они верят в то, что это сделал Виктор. Может, бомба… Взорвать ее на ярмарке и…

– Послушай меня, Уолден. Ты не можешь, не смеешь…

– Ты же понимаешь, я должен тебя убить, – продолжил Уолден. – Я всегда считал тебя хорошим человеком, но сейчас это значения не имеет. Когда я начал планировать это, уже довольно давно, мне казалось, что если все получится как надо, я скажу свое слово, я все им докажу, суну мордами в грязь. Но теперь я понял, что этого недостаточно.

Я пробормотал что-то нечленораздельное.

– Чего?

– Двадцать три, – повторил я. – Так, значит, это была твоя задумка.

– Я просто отправил им послание, – кивнул он. – Намекнул, чтобы ждали возмездия. Хотел, чтобы люди испугались. И еще я очень обрадовался, когда ты это вычислил. Поэтому и позвонил тебе тогда по телефону.

– Ты ведь инженер, – сказал я. – Руки золотые, где только не пригодились бы, голова варит. И колесо обозрения, и автобус, и взрыв на стоянке перед кинотеатром. Но Мэйсон Хелт… – С ним пока было непонятно, он как-то не вписывался в эту картину. – Хелт, – повторил я.

– Он взял на себя кинотеатр. Я подбил его на это. Сказал, что он должен стать частью эксперимента, санкционированного научной комиссией колледжа. Ну, что якобы они изучают причины страхов и паранойи. Он был настроен скептически, но после долгих уговоров штука баксов, переданная из рук в руки, его убедила. Только потом я понял, какую совершил ошибку – никогда не надо вовлекать в дело третье лицо, совершенно постороннее. И какое же испытал облегчение, когда узнал, что его убили. Мне пришлось бы самому его прикончить, если б этого не случилось.