Фиона Бартон - Дитя

– Как это ужасно, – покачала головой Кейт.

«А ведь у него наверняка имелись списки квартиросъемщиков с их частной информацией», – тут же подумала она.

– А где он сейчас? – спросила она мисс Уолкер.

– Кто его знает. Надеюсь, что помер.

– Бог ты мой! Что же он вам такого сделал?

– Ничего, ничего, – с какой-то нервозной поспешностью ответила женщина. – Короче говоря, он продал эти дома до того, как на них подскочили цены. Поди, бесился от злости оттого, что чуточку еще не подождал, – добавила она.

Кейт взглянула на часы.

– Пожалуй, нам уже пора, Барбара. Сегодня еще столько дел!

– Спасибо вам, Барбара, – сказал Джо. – Вы нам чрезвычайно помогли. Наверное, интересно жить в самом центре газетного сюжета?

– Да, знаете ли, – согласилась мисс Уолкер. – У нас уже побывал и первый посетитель. В воскресенье пришла какая-то женщина и долго смотрела через забор стройки. Думаю, потянутся и другие.

– Возможно, – ответил Джо, надевая куртку.

– Приходите, когда вам угодно, – сказала им хозяйка на прощание. – Я люблю гостей.

Среда, 11 апреля 2012 года

Уже два дня она никуда не выходила из дома. Как во сне, она словно уплывала от реальности, и ей необходимо было найти какой-то спасительный якорь. Требовалось как следует собраться с мыслями, хорошенько подумать. Осмыслить услышанные новости.

Один за другим Джуд запускала проигрываться CD-диски со своими любимыми музыкальными альбомами – виниловые оригиналы которых давно уже канули в прошлое, – совершенно не обращая внимания на остервенелые стуки в стену из соседней квартиры. Музыка помогала ей сосредоточиться. Все, что она слушала, было как будто саундтреком ее молодости. Ее далеких – двадцати с чем-то – лет. И ее любовной истории с Чарли.

Встретила его Джуд, когда ей было уже двадцать восемь, когда она жила в Лондоне и работала в издательстве. У нее не осталось ни единой фотографии на память: когда Эмма начала расспрашивать о своем отце, Джуд избавилась от всех снимков, по глупости полагая, будто уничтожением свидетельств можно решить саму проблему, – однако она до сих пор могла легко вызвать в воображении его лицо.

Чарли был музыкантом – незадачливым, но очень симпатичным парнем, и Джуд влюбилась в него неистово и бесповоротно, несмотря на все предупреждения подруг, что это принесет ей лишь страдания. Им она объясняла, что такая уж она падкая на красивые лица. И к тому же она была еще и очень одинока.

Прежде ей казалось, что в Лондоне – как и в издательстве – будет полно умных, энергичных и творческих мужчин. И на первый, неискушенный взгляд они таковыми и были – в своих единообразных одеяниях из бутиков Кингс-роуд [21]. Однако вскоре выяснялось, что вся эта ультрамодность – лишь яркий фасад, что под этими пижонскими пиджаками и брюками-дудочками они все равно оставались детьми послевоенной поры, крепко цепляющимися в завязки фартуков своих старомодных мамаш. Выяснялось, что все они ищут себе женщину, готовую заботливо стлать им постель, равно как и с радостью ее делить, – а Джуд это было не интересно.

Она кое-как перебивалась без секса, довольствуясь редкими романами на одну ночь, пока не повстречала Чарли. Он был всего на пять лет моложе Джуд, однако казался ей выходцем из совершенно иной эпохи – и он однозначно не искал для себя женщину-мать. Жил Чарли в Брайтоне, в одном из сквотов, а познакомилась она с ним на рок-концерте в Гайд-парке. Играли тогда The Rolling Stones – сразу после смерти Брайана Джонса [22]. Джуд стояла в очереди за напитками – и тут появился он . С длинными волосами, чуть скошенной улыбкой и восхитительными руками – и, если честно, не слишком тогда ею заинтересовавшийся. Для Джуд это был явный вызов – и потому устоять она никак не смогла. Она просто должна была им завладеть.

И Джуд сделалась буквально одержимой Чарли. Она тратила на него кучу денег, оплачивая ему дорогу в Лондон и одевая, точно манекен. Она водила его по театрам, давала почитать Мейлера и Апдайка и ловила чуть не каждое его слово.

Естественно, Чарли, как ей и предсказывалось, был неверен. Причем на протяжении всего их романа. Такое, очевидно, было нормально в его музыкантской сфере. Это, мол, ничего не значит, говорил он Джуд. Так, просто девушки, ненормальные фанатки, готовые его ублажать и следовать за ним хоть на край света. Но Джуд, несмотря на все это, залипла на него, точно приклеенная.

– С ним я счастливо смеюсь, с ним мне делается хорошо, – говорила она подругам. – Он веселый и интересный, и я его люблю.