Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Еще не дойдя до кабины, Хоснер почувствовал неприятный запах. Он заглянул в кабину. Гесс так и сидел в кресле, склонившись над приборной доской, но тело его уже окоченело и выглядело очень неестественно. Горячий ветер дул в кабину через дыру в лобовом стекле. Бекер в наушниках слушал радио.

Хоснер шагнул внутрь.

— Я хочу, чтобы его убрали отсюда, — громко заявил он.

Бекер снял наушники.

— Это мое дело. Он останется здесь, пока они не будут готовы похоронить его.

Хоснер не знал, что сейчас происходит в голове Бекера, да и не хотел даже гадать об этом. Какая разница, где находится тело? Может быть, даже и к лучшему, что остальные его не видят. Если бы только этот чертов раввин не…

— Я спросил, не хочешь ли сам послушать радио? — прервал его мысли голос Бекера.

— Что? Нет. Не хочу. А ты слышишь что-нибудь? Пытаешься передавать?

— Я уже говорил тебе, днем передачи затруднены.

— Верно. Возможно, нам больше повезет ночью.

— Нет, не повезет.

— Почему?

— Понимаешь, я все-таки поймал одну передачу.

Хоснер подошел ближе.

— Что за передача?

— Передавал один парень по имени Ахмед Риш. Когда летал над нами. Сказал, что надеется на понимание Иаковом Хоснером того, что на карту поставлены жизни людей и все такое прочее. Еще похвалил меня за хорошее пилотирование. Приятный парень. — Бекер позволил себе рассмеяться. — Если мы не сдадимся, то он снова прилетит с наступлением темноты и будет глушить меня.

— Сукин сын.

— Да, он заготовил для нас массу сюрпризов. И все плохие. — Бекер вернулся к своему занятию. — А ты не можешь сбить его?

Хоснер вытер пот с шеи.

— С какой высоты он может глушить тебя?

— С какой захочет. У него мощный источник питания и прямая видимость.

— Тогда мы не сможем сбить его, если только у тебя в заначке нет ракет класса «земля — воздух».

Бекер встал и натянул мокрую одежду.

— Кстати, Хоснер, я хочу, чтобы мне предоставили полное право распоряжаться всем, что касается самолета. Недавно двое твоих людей пытались оторвать провода, соединяющие радио с батареями.

Хоснер кивнул.

— Хорошо. — Он заметил, что у Бекера болезненный цвет лица, а губы потрескались. — Выпей воды.

Бекер двинулся к двери.

— Пойду-ка я рыть могилу. — Он вышел из кабины.

Хоснер уставился на рацию. Через несколько минут кабину покинул и он.

Хоснеру не хотелось встречаться с Мириам, но избежать подобной встречи было невозможно. Она стояла на крыле вместе с другими мужчинами и женщинами — членами мирной делегации. Хоснер обратил внимание, что люди собирались в группы в соответствии со своим рангом, Мириам, например, не общалась с младшими помощниками и экипажем.

Все столпились возле хвостовой части самолета, продолжая разбирать ее. Чтобы не оцарапать руки о покореженный металл, Мириам обернула их тряпками, ее одежда пропиталась потом и была покрыта пылью. Она медленно прошла по раскаленному крылу и остановилась на передней кромке, расставив ноги, чтобы не потерять равновесие.

— Похоже, все считают тебя героем, — обратилась Мириам к Хоснеру.

— Я и есть герой.

— Значит, герой, да? Но на самом деле никто не любит героев. Их боятся и ненавидят. Ты это знаешь?

— Разумеется.

— Ты искупил свою вину за то, что не обнаружил бомбу, заложенную больше года назад во Франции? — Мириам кивнула в сторону хвостовой части «Конкорда». — Сможешь ты теперь снова спокойно жить среди людей?

— В твоих устах это звучит почти как приглашение.

— Так воспользуйся им.

Хоснер ничего не ответил.

— Что еще сказал вам Риш? — спросила Мириам.

— Он просто хотел поговорить со мной о днях, проведенных в тюрьме Рамлы.

— Мы имеем право знать все.

— Давай не будем начинать все сначала.

— Какие он предложил условия сдачи?

— А вы что, решились бы сдаться?

Мириам замялась.

— Только ради сохранения наших жизней.

— Наши драгоценные жизни не стоят национального позора.

Мириам покачала головой.

— И что я нашла в тебе такого, что показалось мне привлекательным? Ты ведь на самом деле отвратительный тип.

— А неужели тебе не хочется укротить зверя, Мириам? Разве ты не из тех, кто творит добро? — Хоснер вспомнил ее теплые слова в самолете, когда она подумала, что он нуждается в поддержке.

Мириам, похоже, смутилась.

— Ты смеешься надо мной?

Хоснер вытащил из кармана окурок сигареты и долгое время разглядывал его. Внезапно Мириам показалась ему такой беззащитной.