Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Поднялся один из министров, Иона Галили. Он напомнил присутствующим, что во время инцидента в Энтеббе два главных израильских раввина толковали юридические прецеденты в иудейских традициях, как позволяющие обменивать террористов на заложников.

Министр юстиции Натан Дан, сам раввин и адвокат, вскочил со своего места.

— Я возражал против подобного толкования.

Премьер-министр хлопнул ладонью по столу, лежавшая возле него кучка разорванной бумаги аж подпрыгнула.

— Хватит! Это вам не балаган и не кафе в Тель-Авиве. Меня не интересуют толкования древних прецедентов. Меня интересует настоящее. Ласков! Ваша очередь. Две минуты.

Тедди Ласков подошел к концу длинного стола. Говорил он простыми фразами, выделяя классические военные аргументы в пользу проведения операции. Но он заметил, что его слова не производят впечатления на присутствующих. Понятно, что их нерешительность основывалась на боязни высадить десант в Вавилоне, а в результате не найти там никого, кроме диких зверей. В парламентском государстве подобное фиаско могло привести к тому, что правительство в полном составе и половина кнессета лишатся своих кресел и отправятся по домам писать мемуары. Но если правительство предпримет военную операцию и десантники обнаружат в Вавилоне «Конкорд» и членов мирной делегации — да простит Господь, даже и мертвых, — то тогда эта попытка будет, по крайней мере, оправдана в глазах мира с точки зрения акта гуманизма. А вот если Ласков ошибается… если ошибаются дешифровальщики аэрофотоснимков… если там никого нет…

Ласков решил рискнуть.

— Я понимаю, в чем заключается суть проблемы. Хорошо. Но, если я представлю убедительные доказательства того, что наши люди находятся в Вавилоне, станет кто-нибудь из вас возражать против операции по их освобождению?

Премьер-министр поднялся со своего кресла.

— Тогда все вопросы будут сняты, генерал. Если вы сможете четко доказать это, то я первый проголосую за проведение военной операции.

Такой выход устраивал всех. Если впоследствии окажется, что они должны были санкционировать военную операцию, то они смогут категорически заявить, что не знали точно о нахождении мирной делегации в Вавилоне. И это будет не просто оправданием. Это будет правдой.

— И где вы намерены получить подобные убедительные доказательства, генерал? — поинтересовался премьер-министр. — Больше мы не примем от вас никаких божественных озарений, если только сами не услышим то же самое.

Ласков проигнорировал раздавшиеся смешки.

— Могу ли я употребить всю власть и действовать от вашего имени?

— Вы просите слишком многого.

— Хотя бы до рассвета.

— Ладно, надеюсь, вы не причините большого вреда за такой короткий промежуток времени. Хорошо. Одновременно с этим будет полным ходом вестись подготовка десантной операции. Если вы придете сюда до половины шестого и представите неопровержимые доказательства хотя бы того, что «Конкорд» находится в Вавилоне, я отдам приказ, и мы все скрестим пальцы в надежде на удачу. Однако если до этого Ирак заявит, что по данным их разведки в этом районе никого нет, то любые ваши доказательства уже де-факто не будут считаться неопровержимыми. Но в любом случае после рассвета я настою, чтобы Ирак сдержал слово и направил туда своих военных. Я не хочу, чтобы в Вавилоне наши десантники столкнулись с их войсками, а это значит, что крайний срок начала нашей операции — пять тридцать. Вам все ясно?

— Я бы хотел возглавить истребители, которые будут принимать участие в операции.

Премьер-министр сел в кресло и покачал головой.

— Нет, вы только посмотрите на него. Да вы теперь даже не находитесь на военной службе. И зачем я только предоставил вам право действовать от моего имени? Должно быть, я просто рехнулся.

— Прошу вас.

В зале наступила тишина. Премьер-министр, казалось, надолго задумался, потом снова встал и посмотрел на Ласкова.

— Если вы убедите меня в необходимости проведения десантной операции, я с удовольствием позволю вам возглавить истребители. Другого мне и не хотелось бы посылать, — двусмысленно добавил он.

Ласков отдал честь, повернулся и стремительно покинул зал заседаний. Талман последовал за ним.

Когда они миновали толпу, собравшуюся в холле, Талман спросил, понизив голос:

— Какую, черт побери, информацию ты сможешь раздобыть за такое короткое время?

Ласков пожал плечами.

— Не знаю.

Они вышли на улицу, прошли мимо колонн, украшавших фасад здания, миновали железные ворота. Оба молчали. Иерусалим был спокоен, если не считать горячего и сухого ветра. Несмотря на жару, ночь была превосходной, какой бывают ночи весной только в Иерусалиме: воздух напоен сладким запахом цветущих растений, небо кристально чистое. Над головой, излучая желтый и теплый свет, висела восковая луна. Цветы, виноград и деревья заполняли все свободные пространства, словно в деревне. Сама улица была вымощена древними камнями, на ней стояли дома самого разного возраста: от двадцати до двух тысяч лет. Но для Иерусалима возраст домов не имел значения. Все здесь одновременно было и молодым, и древним.