Дот Хатчисон - Дети лета

Как ни удивительно, первой сдалась и отвела взгляд Симпкинс.

– Кто предоставит мне отчет о текущем состоянии дела? – взревела она, топая к боксам, и две медсестры и врач встретили ее осуждающими взглядами.

Длинноногий Смит стащил с себя ветровку и протянул мне, а его коротконогий однофамилец вытащил пластиковый пакет из висевшей на боку сумки. Я засунула футболку в подставленный пакет, отправив туда же и перчатки, и с благодарностью взяла куртку. Помимо прочего, я подмерзла – в больницах почему-то почти всегда холодно, – и к тому же чувствовала себя более уязвимой, чем хотелось, в том смысле, который, в сущности, не имеет ничего общего с одеждой или телесной обнаженностью. В любом случае куртка помогла мне.

– Мы подождем в приемной, – сообщил Эддисон Холмс и Смитам, – сейчас тут лишние люди будут только мешать.

– В случае необходимости мы пошлем за вами кого-нибудь, – пообещал длинноногий Смит.

Смиты служили вместе уже тринадцать лет, шесть последних – в группе Симпкинс, но мне не приходилось слышать, чтобы о них отзывались как о единой команде. Честно говоря, я даже имен их не знала, поскольку всегда и везде они фигурировали как Смиты.

Приемная оказалась почти пустой. В одном углу на каком-то неудобном стуле раскачивалась взад-вперед рыдающая женщина, перебирая пальцами четки; в другой руке она сжимала паспорт и рабочую визу. Эддисон опустился на стул рядом со мной, взял меня за руку, наши пальцы сцепились в надежном сплетении, и я устало привалилась к его плечу.

– Ты сообщил новости Вику и Стерлинг? – еле ворочая языком, спросила я.

– Да. И сейчас отправлю очередное сообщение.

Я почувствовала жжение в глазах, и мне хотелось бы объяснить это просто какой-то отверженностью или вообще пылью, но на самом деле меня сжигали опустошающая ярость и страх, а на душе скребли кошки при мысли о том, какова будет реакция общества, если нам действительно удастся вычислить и арестовать этого самодеятельного ангела. В том же духе, с каким люди осуждают нарушителей закона, они с трогательной мотивацией обожают инициативных мстителей.

Спасение детей от насилия – вот что усвоит народ, когда откроются подробности этих дел. Пока газеты о многом умалчивают. Известно лишь, что в разных районах или даже окрестностях городка нашего округа произошли убийства, поэтому никто не сигналит мигалками, высвечивая связи между ними. К тому же редакторы популярных газет обычно ловко обрезают статьи, описывающие подвергавшихся насилию детей.

Мне захотелось домой.

Хотя я не была уверена, является ли тот дом еще моим.

Зои Джонс умерла той же ночью, в два часа тринадцать минут, в результате обширного инсульта, вызванного серией гипертермических приступов.

Калеб Джонс умер тремя часами позже от внезапного отказа жизненно важных органов, включая сердце.

Состояние Брайдена, как сообщил нам врач, стабилизировалось, хотя они продолжают всесторонне отслеживать его показатели, поскольку у него начали проявляться симптомы ломки. Эмоционально? Брайден отказывается разговаривать. Он никого не замечает, ни меня, ни Симпкинс, ни Холмс, игнорирует даже вопросы врачей и медсестер. Когда ему сообщили о смерти Зои, он заплакал, но когда пришлось еще сообщить о его близнеце, мальчик мгновенно замкнулся в себе.

Тейт, социальный работник, общавшийся в среду с Мейсоном, прибыл около шести утра и мрачно выслушал наши новости.

– Я немного задержался, поскольку заехал в контору ознакомиться с их делом, – пояснил он, показывая папку. – Четыре месяца назад в их доме провели инспекцию на основании анонимной жалобы; вроде бы она исходила от одного из их бывших соседей. Но в этот дом они переехали совсем недавно, и тогда все еще было чисто. Мы поговорили с детьми. Зои и Калеб тогда сказали, что бо́льшую часть времени они играют на улице. Брайден чаще сидел дома. По-видимому, именно он ходил на кухню, когда у них кончалась еда. В комнате мальчиков стоял маленький холодильник, под кроватями они держали пищевые контейнеры, где, по их словам, хранились какие-то закуски. Полагаю, если они заканчивались, только Брайден и ходил на кухню.

– У него возникло легкое привыкание, поэтому передозировка прошлого вечера оказала на него менее пагубное воздействие, – предположила я, и он кивнул, – но вчера их родители изменили своим привычкам. Они приготовили ужин для детей и съели его все вместе на кухне. Двое других детей получили необычайно большую дозу, и даже Брайден, вероятно, пребывал на кухне дольше обычного.