Дот Хатчисон - Дети лета

– Я не появлюсь первой ни у тебя дома, ни в твоем отделе, не буду связываться с тобой по мобильному или Интернету, – добавила я, – не стану также передавать записочки, как в начальной школе. На сей раз первый ход за тобой.

Я нерешительно помедлила, потом, подумав: «Какого черта!» – наклонилась и поцеловала ее. Как бы она ни злилась на меня сейчас, нас тянуло друг к другу, и Шиван прильнула ко мне, обвив пальцами мою руку. Благодаря экзотическому кофейку она пропиталась вкусом малины, белого шоколада и мяты. Проезжавший мимо водитель выразительно свистнул, но я оставила его реакцию без внимания, сосредоточившись на слиянии наших губ, и услышала тихий вздох в ответ на мое легкое касание ее подбородка. Возможно, это наш последний поцелуй, и я со страхом осознала, что отказалась от участия в решении нашей судьбы. Все правильно, хотя и страшновато. Я слегка отстранилась, и наши вздохи смешались, когда мы соприкоснулись лбами.

– Te amo y te extraño y… espero que sea suficiente [26].

Уходя из кафешного дворика, я чувствовала, что оставила там часть души, но оглядываться не стала. Подавив это чувство, заказала напитки для Эддисона, Стерлинг и Вика и повторно для себя. Когда я направилась в сторону Бюро, осторожно поставив чашки в контейнер, Шиван уже исчезла из-за столика.

Узнав о том, что отчим установил в ее комнате скрытые камеры, Сара жутко переживала почти целый день. Она безумно разозлилась и обиделась, но ничем не поделилась с сестрой, поэтому скрытая ярость нагнеталась в ней; однако, когда мы вывели ее из больницы, ее чувства выплеснулись в пронзительном вопле. Нэнси, опытный социальный работник с более чем тридцатилетним стажем, ловко перехватила бежавших к ним охранников, объяснив им, что происходит, а я страдала, слыша эти детские вопли и рыдания, заполнявшие больничный садик, который, вероятно, видел много подобных сцен. Постепенно девочка утихла – скорее, по-моему, исчерпав запас сил, чем действительно успокоившись, – и спросила, можно ли ей посмотреть эти снимки.

– Ты думаешь, что это поможет тебе? – мягко спросила Нэнси.

– Ведь это же мои фотографии. А много людей увидят их?

– Детектив Миньон нашел их, обыскивая шкаф вашего отчима, и сразу сложил их в конверт и запечатал, – пояснила я, – потом один из сотрудников полиции внесет эти фотографии в список улик, составив их краткое описание, и запечатает их в новый конверт. Учитывая, что мистер Вонг мертв и не может быть привлечен к суду, нет никаких причин для того, чтобы эти снимки вообще появились в зале суда. И у юристов нет причин требовать рассмотрения улик.

– А что, если Сэмюел показывал их кому-нибудь? Ну, типа, друзьям или знакомым, или выложил их в Сеть?

– Детектив Холмс обратилась в наше управление с запросом привлечения к этому расследованию специалистов ФБР, занимающихся компьютерными преступлениями, – сообщила я девочке. – Они умеют отслеживать файлы и фотографии в Сети. Если он посылал их кому-то со своего компьютера, то они выяснят это. Полицейские также поговорят с его коллегами и друзьями.

– То есть, если у них даже нет этих фотографий, они узнают, что такие фотографии существуют?

– Нет. Они упомянут об этих снимках, только если убедятся, что у кого-то они имеются. Поверь, Сара, они будут действовать крайне осторожно.

– А если они обнаружат у кого-то мои фотки?

– Их арестуют и привлекут к суду за хранение детской порнографии. Сара, тебе всего двенадцать лет. И никто – уверяю тебя, ни один человек – не захочет показывать кому-то такие снимки.

– Но я же должна убедиться… – прошептала она, упав на скамью, словно сломанная кукла.

– Я понимаю тебя, – сказала Нэнси, подавшись к Саре, но не наседая на переставшую рыдать девочку, а пытаясь вовлечь ее в диалог, – но и полицейские стремятся защитить тебя. Понимаешь, Сара, эти фотографии являются уликами преступления, и они не могут просто так отдать их тебе, несмотря на то, что на них сфотографировали именно тебя. Им запрещают возвращать улики, связанные с детской порнографией. Думаю ли я, что тебе станет легче, если ты увидишь их? Возможно. Думаю ли я, что тебе может стать хуже, если ты увидишь их? Вероятно. Сара…

Та, почесывая запястье под пластиковым больничным ремешком, царапавшим ее кожу, ждала окончания фразы Нэнси, что показалось мне добрым знаком.

– То, что твой отчим делал с тобой, к чему принуждал тебя, было запредельно. Неужели ты действительно хочешь увидеть, какие еще мерзости он делал?