Линкольн Чайлд - Синий лабиринт

– «De rosto pálido»? Это что?

– Бледной наружности.

– Черт побери!

– И все это происходило полтора года назад, как раз в то время, когда сам Пендергаст был в Бразилии.

Энглер положил распечатку обратно.

– Мне эта статья попалась на глаза только сегодня утром. Это ключ, Лумис, я это чувствую. Ключ ко всей этой тайне. – Он откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. – Но мне кажется, что одна часть пазла отсутствует. Всего одна. И когда я ее найду… тогда он будет у меня в кармане.

Констанс Грин шла по сияющему чистотой коридору на пятом, последнем этаже частной женевской клиники «Ла Коллин», следуя за врачом в халате.

– Как бы вы описали его состояние? – спросила она на идеальном французском.

– Поставить диагноз было очень трудно, мадемуазель, – ответил доктор. – Прежде мы с таким не сталкивались. У нас многопрофильная клиника. На консилиум было приглашено шесть специалистов. Результаты консультаций и анализов… поразительны. И противоречивы. Некоторые специалисты полагают, что у него неизвестное генетическое нарушение. Другие считают, что он был отравлен или страдает от абстинентного синдрома после принятия какого-то состава или наркотика, – у него в крови следы необычных элементов, но ни для одного из них мы не нашли соответствия в нашей базе данных. Третья группа специалистов считает, что проблема отчасти психологическая. Но никто не может отрицать острых физических проявлений.

– Какие медикаменты вы используете для его лечения?

– Понимаете, чтобы лечить, нужно сначала поставить диагноз. Мы применяем трансдермальные анестезирующие пластыри для снятия болевых ощущений. Сома как мышечный релаксант. И бензодиазепин как седативное средство.

– Какой именно бензодиазепин?

– Клоназепам.

– Ужасающий коктейль, доктор.

– Вы правы. Но до тех пор, пока нам неизвестен источник, мы можем воздействовать только на симптомы, иначе пришлось бы прибегать к смирительным средствам.

Доктор открыл дверь и пригласил Констанс войти. Она оказалась в современной, идеально оборудованной палате с одной кроватью, вокруг которой стояли многочисленные мониторы и медицинские приборы. На жидкокристаллических экранах одних приборов вспыхивали какие-то сложные показатели, другие приборы ритмично попискивали. В дальнем конце комнаты располагался ровный ряд тонированных в синий цвет окон, выходящих на авеню Бо-Сежур.

На кровати лежал специальный агент Алоизий Пендергаст. К его вискам были прикреплены датчики, на сгибе запястья установлен внутривенный катетер, на руке закреплена манжета для измерения кровяного давления, на кончике пальца – измеритель уровня кислорода в крови. Отдельный экран был закреплен на подвесных кольцах в изножье кровати.

– Он почти не говорит, – пояснил доктор. – А если и говорит, то в этом мало смысла. Если бы вы могли предоставить нам какую-то информацию, мы были бы благодарны.

– Спасибо, доктор, – сказала Констанс. – Я сделаю, что смогу.

– Мадемуазель.

Доктор слегка кивнул, развернулся и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Несколько секунд Констанс стояла, глядя на закрытую дверь. Потом разгладила на себе платье и села на стул у кровати. На свете не было человека хладнокровнее, чем Констанс Грин, но то, что она увидела, потрясло ее до глубины души. Лицо агента ФБР было землисто-серым, его светлые волосы растрепались и потемнели от пота. Точеное лицо потеряло свои очертания, покрывшись многодневной щетиной. От него исходил почти ощутимый жар. Глаза были закрыты, но Констанс видела, что глазные яблоки двигаются под синими веками. Внезапно его тело напряглось как от боли, по нему прошла судорога, потом оно расслабилось.

Констанс наклонилась к нему и положила руку на его сжатый кулак.

– Алоизий, – тихо позвала она. – Это Констанс.

Сначала он никак не реагировал. Наконец кулак разжался. Пендергаст повернул голову на подушке и пробормотал что-то неразборчивое.

Констанс слегка сжала его руку:

– Что ты сказал?

Пендергаст открыл рот и сделал хриплый вдох.

– «Lasciala, indegno, – прошептал он. – Battiti meco. L’assassino m’ha ferito» [68].

Констанс ослабила давление на его руку.

По телу Пендергаста прошла новая судорога.

– Нет, – сказал он тихим, придушенным голосом. – Нет, ты не должна. Врата ада… [69]не подходи… отойди, пожалуйста… не смотри… трехдольный горящий глаз!.. [70]

Тело его расслабилось, и на несколько минут наступила тишина. Потом Пендергаст пошевелился.