Линкольн Чайлд - Синий лабиринт

Д’Агоста вычеркнул фамилию младшего хранителя из своего списка, и они пошли дальше по коридору. Увидев еще одну сотрудницу остеологического отдела, которая встречалась с фальшивым ученым, д’Агоста представил ее Бономо, и тот продемонстрировал ей фоторобот и спросил о ее мнении. Бономо произвел настоящий фурор в пыльном, тихом музее, громко разговаривая, отпуская шутки, делая хитроумные замечания и смеясь до упаду. Это стало для д’Агосты поводом для тайного удовольствия, особенно когда Фрисби высовывал голову из своего кабинета и свирепо сверкал глазами. Он ничего не говорил, да и что он мог сказать? Это было делом полиции.

Краем глаза д’Агоста заметил Марго Грин. Она шла по коридору от главного входа в остеологический отдел. Их глаза встретились, и она показала ему на ближайшее хранилище.

– Что случилось? – спросил д’Агоста, зайдя следом за ней и закрыв дверь. – Вы готовы осмотреть новые экспонаты?

– Я их уже осмотрела. Ни одного готтентота там нет. И ни в одном из ближайших лотков трубчатой кости не обнаружено. Но я, как и обещала, провела дополнительный анализ женского скелета. Я пришла, чтобы дать вам последнюю информацию.

– Слушаю.

Д’Агосте показалось, что Марго дышит с трудом.

– Я смогла подтвердить большинство моих первоначальных выводов относительно этих костей. Более детальное обследование, в частности определение соотношения изотопов кислорода и углерода в скелете, указывает на питание и географическое местонахождение, позволяющие определить, что скелет принадлежит женщине конца девятнадцатого века, приблизительно шестидесяти лет от роду, которая жила в городской американской среде обитания, вероятно в Нью-Йорке или его пригородах.

Из коридора донесся новый взрыв раскатистого смеха Бономо, от которого чуть не сотряслись стены.

– Еще немного громче, – сказала Марго, – и ваш друг превзойдет Джимми Дюранте [23].

– Он, может, немного надоедливый, но он первоклассный специалист. И потом, я получаю удовольствие оттого, что Фрисби крутится, как уж на сковородке.

При имени Фрисби лицо Марго потемнело.

– Как вы себя чувствуете? – спросил д’Агоста. – Я имею в виду, здесь, в музее. Я понимаю, что для вас это нелегко.

– Ничего, я справляюсь.

– Вам не дает покоя Фрисби?

– С ним я тоже могу справиться.

– Хотите, я с ним поговорю?

– Спасибо, но это не поможет. При открытой конфронтации можно потерять все и не приобрести ничего. Музей – это настоящий гадюшник. Если я не буду особо высовываться, то все будет в порядке. – Она помолчала. – Слушайте, я хотела поговорить с вами кое о чем еще.

– Да?

Хотя они были одни, Марго понизила голос:

– Вы помните, как Сандовал проверял для нас запись в инвентарной книге к этому скелету?

Д’Агоста кивнул. Он пока не понимал, к чему она клонит.

– И, когда дошло до имени препаратора – доктора Паджетта, Сандовал сказал: «О, тот самый».

– Да.

– Мне тогда это показалось странным. И вот сегодня я спросила об этом у Сандовала. Он, как и многие музейные сотрудники, любит собирать старые байки и слухи. Так вот, он сказал, что у этого Паджетта, служившего хранителем коллекции много лет назад, была жена, и она исчезла. Случился скандал. Ее тело так и не было обнаружено.

– Исчезла? – переспросил д’Агоста. – Это как? И что, был за скандал?

– Он не знает, – ответила Марго.

– Вы думаете о том же, что и я?

– Вероятно… и у меня от этого мурашки по коже.

Лейтенант Питер Энглер сидел за заваленным бумагами потертым столом в шумном офисе Администрации по безопасности на транспорте. За окном располагалась взлетно-посадочная полоса 4L-22R аэропорта Кеннеди, по которой, грохоча двигателями, непрерывно двигались самолеты. Внутри было не менее шумно; здесь стоял непрерывный звон телефонов, сотрудники АБТ стучали по клавиатурам, хлопали дверями и – что случалось довольно часто – протестующе или гневно повышали голос. Прямо через коридор некий плотно сбитый человек из Картахены проходил обыск на предмет того, не прячет ли он что-нибудь в полостях тела (это было видно через довольно широко раскрытую дверь).

Как это сказано в «Царе Эдипе» Софокла? «Каким ужасным может быть знание истины». Энглер быстро перевел взгляд на бумаги, разбросанные на столе.

Поскольку других возможностей у них почти не осталось, его люди проверяли, каким путем Альбан мог попасть в Америку. У Энглера на руках имелся один неопровержимый факт: последним известным местонахождением Альбана (прежде чем он объявился мертвым у дверей дома в Нью-Йорке) была Бразилия. Поэтому Энглер разослал своих людей в аэропорты, на Пенн-стейшн [24]и автобусный терминал Портового управления в поисках каких-либо сведений о перемещениях Альбана.