Сабина Тислер - Похититель детей

Человек, часто переселяющийся с места на место, чаще всего не имеет прочных связей. Скорее всего, у него нет ни жены, ни детей, ни постоянной работы, и он перебивается случайными заработками.

Видимость важнее, чем действительность. Значит, он неудачник. Жалкий тип. Марайке была уверена в этом.

Карстен и Марайке просиживали вместе дни и ночи, тысячи раз просматривали фотографии с мест преступления и строили версии о характере и мотивах преступника.

И еще одно поняла Марайке. Все три мальчика были удушены преступником голыми руками, большие пальцы убийцы очень сильно сдавливали гортань жертвы. Значит, преступник смотрел в лица детям и наблюдал за медленным наступлением смерти, когда убивал их. Это он воспринимал уже не просто как власть, а как пьянящее чувство всемогущества. Он был властителем жизни и смерти, он был сильнее, чем обычный человек, для которого у него не оставалось ничего, кроме презрения.

В судебной науке, кроме того, издавна существовало мнение, что убийцы в момент умерщвления не смотрят в лицо своим жертвам, если были знакомы с ними до совершения преступления.

Следовательно, убийца Даниэля, Беньямина и Флориана, хотя и тщательно планировал преступления, жертвы выбирал случайно. Он не имел к ним никакого отношения, родственники и знакомые детей в качестве подозреваемых исключались полностью.

Как ни старались сотрудники полиции на Силте, но никто ничего не видел. Подозрительный человек… Мужчина с ребенком… Машина в дюнах… Не было ни одного существенного и серьезного свидетельского показания.

И в Берлине, в жилых домах вблизи дачного поселка, никому ничего не бросилось в глаза. Никто не видел мужчину с ребенком, никто не заметил машины на вымерших дачных дорожках.

Теперь особая комиссия начала проверять каждого, кто за последние пять лет переселился из Брауншвейга или его окрестностей в Берлин, а затем в Шлезвиг-Гольштейн. Марайке считала эту работу достаточно бессмысленной, поскольку предполагала, что убийца, как она оценивала его, не пошел в отдел регистрации проживающих и не оформился как положено. Он стоял на краю общества, и его не волновало соблюдение законов.

Марайке была права. И эти поиски не дали никаких результатов.

Имевшие судимости насильники детей и попавшиеся на глаза педофилы были взяты под тщательное наблюдение, равно как и эксгибиционисты, заключенные, имевшие право на отпуск, и лица, только что освободившиеся из мест заключения. Все же существовала вероятность, что убийца в годы между преступлениями мог попасть в тюрьму за какие-то другие дела.

Но ни одна проверка не вывела на горячий след. Марайке была на грани отчаяния.

Вместе с Карстеном Швирсом она выступила на пресс-конференции, на которой пришлось признать, что в расследовании обоих убийств они не продвинулись вперед ни на шаг.

— Где-то в стране преступник сидит перед телевизором, читает газеты, пьет пиво и от души забавляется при мысли о том, что мы не имеем ни малейшего понятия, кто он, — сказал Карстен.

Марайке только кивнула. Она думала то же самое.

Гамбург, осень 1989 года

Осенью 1986 года Альфред больше месяца выдержал в Ханенмооре и еще раз доказал себе, что может обходиться меньшим, чем ничего. Незадолго до Рождества он вдруг почувствовал невыносимую тоску по шуму моря, штормовому ветру и соленому воздуху, и, недолго думая, отправился по направлению к Северному морю.

На Силте он нашел работу в поселке Лист. Директор бассейна, фрау Михаэльсен, предоставила ему за триста марок в месяц служебную квартиру в административном крыле — убогую дыру площадью в восемнадцать квадратных метров с микроскопической кухонной нишей и выходом в сад. Туалет ему приходилось делить со служащими администрации, но они бывали в здании только с понедельника по пятницу, с восьми утра до пяти вечера. Мыться он мог после работы в душевой бассейна.

Это было самое скверное время для Альфреда. Он отвечал за уборку душевых, раздевалок, коридоров, туалетов, а после окончания работы бассейна — за уборку всего помещения. Только к самому плавательному бассейну и качеству воды в нем он не имел никакого отношения.

Он убирал за школьниками, которые оставляли в шкафчиках обертки от бутербродов и забывали на вешалках свои шапочки. Он видел, когда проходил через помещения, как мылись под душем маленькие мальчики, он наблюдал за ними, когда они учились прыгать головой вниз в бассейн или играли «в мертвеца» — лежали, не двигаясь, на спине или лицом вниз в воде.