Линкольн Чайлд - Труп Гидеона (ЛП)

— А твой отец когда-нибудь учился писательскому мастерству? Или, может, сам учил будущих писателей…

— Конечно. Ему это очень нравится. Слушай, а мы можем сейчас поговорить о чем-нибудь другом?

Гидеон сглотнул.

— Через минуту. В Санта-Круз есть один курс семинаров. Он называется «Напиши Свою Жизнь».

— Мой отец преподает там каждый год. Он обожает Санта-Круз.

Гидеону пришлось скрыть выражение своего лица большим глотком напитка. Он уже ощущал, как алкоголь начинает чуть затуманивать его разум.

— Значит, он любит преподавать? — спросил Гидеон.

— Да, любит. После его разочарования по поводу Нобелевской премии, я думаю, он находит в этом утешение.

— Ты уже упоминала про Нобелевскую премию и раньше. А что именно произошло?

Алида тоже сделала глоток напитка.

— Он несколько раз попадал в short-лист, но так и не получил премию. А затем через слухи и сплетни узнал, что ему никогда не собирались вручать премию. Видишь ли, его политические взгляды являлись для них неприемлемыми.

— Политические? В смысле?

— Он был британским гражданином. В молодости он работал в МИ-6, это британская разведка. Типа ЦРУ.

— Я знаю, что это такое, — Гидеон был шокирован. — Но я понятия не имел…

— Он никогда об этом не говорил — даже со мной. Во всяком случае, что касается Нобелевской премии, я просто слышала об этом. Люди, знаешь ли, поговаривают о разном. По той же причине, например, Нобелевский комитет отказал Грэму Грину — он работал в британской разведке. Этим проклятым шведам просто не нравится сама идея о том, что писатель когда-либо был вовлечен в шпионаж и контрразведку. Джон ле Карре тоже никогда не получит премию! — она фыркнула.

— Твой отец сильно расстроился?

— Он этого никогда не признавал, но я знала, что сильно. Я имею в виду… он ведь только отдавал своей стране патриотический долг! Это же несправедливо, — ее голос слегка зазвенел от обиды. — Посмотри на всех этих великих писателей, которых обошли стороной! Джеймс Джойс, Владимир Набоков, Эвелин Во, Филипп Рот. У этого списка нет конца. А кому они присуждают премию? Таким писателям, как Дарио Фо и Эйвинд Джонсон! — она откинулась на спинку дивана.

Гидеон оказался настолько поражен ее страстной речью, что на время забыл, каким виноватым его заставил чувствовать себя весь этот акт любопытства.

— А разве ты… не беспокоишься о том, что твой отец сегодня едет в Мэриленд? Я имею в виду, это же совсем близко от Вашингтона…

— Он не собирается приближаться к зоне эвакуации. Так или иначе, мне уже надоело говорить о моем отце. Я хочу поговорить с тобой о нас . Пожалуйста.

Она схватила его за плечо и всмотрелась в его лицо. Ее темные глаза блестели. От слез? Да. От слез любви . И Гидеон не смог перебороть сильный отклик своего собственного сердца.

— Я просто… — начал он, но запнулся. — Я просто беспокоюсь о твоем отце, учитывая всю эту террористическую ситуацию. Мне хотелось бы знать, куда именно в Мэриленде он собирается поехать.

Она нетерпеливо взглянула на него.

— Я не помню. Какая-то армейская база. Форт-Детрик, кажется. Почему это так важно?

Гидеон знал, что Форт-Детрик находится всего в паре шагов от Вашингтона. Планировал ли Саймон Блейн мобилизовать своих людей для окончательного удара? Почему армейская база? Это совершенно точно не было совпадением, что Блейн направлялся на армейскую базу на востоке менее чем за тридцать часов до Дня-Икс. У себя в голове Гидеон судорожно просчитывал возможные варианты.

— Должно быть, твой отец знает многих людей из разведки.

— Знает. Когда он работал в МИ-6, кажется, одной из его задач было выступать в качестве связующего звена с ЦРУ. Во всяком случае, однажды я видела посылку, которую они направили ему. На ней стоял гриф «СЕКРЕТНО». То был единственный раз, когда он оставил свой сейф открытым.

— И он улетает завтра утром?

Она накрыла его руку своей, ее нетерпение снова вспыхнуло.

— Точнее, сегодня утром, учитывая, что уже два часа ночи. Гидеон, откуда такой интерес к моему отцу? Я хочу поговорить о нас, о наших отношениях, о нашем будущем. Я знаю, что это внезапно, я знаю, что парни не любят подобных разговоров, но, черт возьми, я просто вижу, что ты чувствуешь то же самое, что и я! И кому, как не тебе понимать, что у нас может быть не так уж много времени …

— Прости, я вовсе не собирался избегать этого разговора, — он попытался скрыть свой безудержный интерес за слегка укоризненным тоном. — Просто я думал, твой отец собирается помогать нам. А он убегает.