Линкольн Чайлд - Труп Гидеона (ЛП)

Фордис немного расстроился. На самом деле, до сих пор Новак не сказал ничего инкриминирующего, и ни в чем особо не прокололся. Его ошибка не была чем-то необычным — агент видел, как невинные люди ошибались гораздо сильнее, не справившись с давлением допросов.

Но дом, машины, ковры...

— Могу я спросить вас, агент Фордис, что заставляет вас думать, что эти письма были подброшены?

Фордис решил немного сменить тему разговор. Он пристально посмотрел на него.

— Вы же знаете, доктора Кру. Вы бы назвали его глупым?

— Нет.

— Могли бы вы назвать умным поступком то, что он оставил в своем ящике инкриминирующие его письма? И даже не попытался стереть их?

Молчание. Затем Новак кашлянул, прочищая горло.

— Но он их стер .

Эти слова заставили Фордиса слегка стушеваться.

— Но вы их восстановили. Как?

— С помощью одной из наших многочисленных систем резервного копирования.

— Можно ли что-нибудь окончательно стереть с одного из ваших компьютеров?

— Нет.

— Все это знают?

Очередное колебание.

— Я думаю, большинство.

— Итак, мы вернулись к моему первоначальному вопросу. Был ли доктор Гидеон Кру глупым человеком?

Теперь он увидел, что фасад невозмутимости и уверенности Новака дал трещину. Наконец-то агенту удалось разозлить мужчину.

— Послушайте, я нахожу, что весь ваш допрос довольно оскорбителен. Все эти вопросы о моих личных финансах, эти намеки на подброшенные электронные письма, этот поздний неожиданный ночной визит. Я хочу помочь расследованию, но не желаю сидеть здесь и чувствовать себя жертвой.

Фордис, с его богатым опытом допроса подозреваемых, почувствовал, что дошел до конца интервью, и никакой полезной информации больше уже не получит. Не имело смысла и дальше провоцировать Новака. Агент закрыл блокнот и встал, снова вернувшись к своему дружескому, располагающему тону.

— К счастью, я закончил. Благодарю, что уделили мне свое время. Это было обычным делом, не нужно беспокоиться.

— А меня это беспокоит, — сказал Новак. — Я не думаю, что подобное допустимо, и собираюсь подать жалобу.

— Естественно, вы можете это сделать.

Пока Фордис шел к своей машине, он надеялся, что Новак не будет на него жаловаться или, по крайней мере, подождет несколько дней. Жалоба будет сейчас весьма некстати, она может сковать ему руки. А ведь он был наполовину уверен, что Новак каким-то образом замешан во всей этой истории. Разумеется, это не оправдывало Кру, да и Новак не выглядел как террорист.

И все же вопрос касательно того, действительно ли Гидеона подставили, оставался открытым.

Гидеон съехал с грунтовой дороги в десяти милях от ранчо Пайют-Крик. Ему необходимо было взять себя в руки и привести мысли в порядок. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что только что сделал с Уиллисом. Он напугал этого человека, угрожал ему, унизил его. Этот парень, конечно, был далек от того, чтобы называться праведником, но при этом он был невиновен и такого отношения явно не заслужил. Касательно его невиновности сомнений никаких не осталось. Возможно, это сделал кто-то другой, состоящий в этом культе? За спиной Уиллиса? Но… нет, маловероятно, что подобное можно было провернуть в обход лидера.

Похоже, Гидеон совершил чудовищную ошибку.

Кроме того, на часах уже был час ночи. Пошли последние сутки, предшествующие Дню-Икс. Сутки . И у него не было никаких мыслей по поводу того, кто за всем этим стоит. Проклятье, даже когда он прибыл в Санта-Фе восемь дней тому назад, соображений по этому делу у него было куда больше.

Он с силой сжал руль, понимая, что соображает хуже, чем когда-либо. Он должен был взять себя в руки и как следует все обдумать. Он припарковался, выключил двигатель, распахнул дверь и вышел из машины. Ночь стояла прохладная, дул легкий ветерок, колыхавший ветви сосен, а на небе мерцали звезды. Гидеон попытался нормализовать дыхание и успокоиться, став вышагивать из стороны в сторону.

Итак, ранчо Пайют-Крик не имело никакого отношения к террористическому заговору. Сейчас это было для него очевидно. Видимо, далее стоило обратить внимание на Джозефа Карини и на мечеть Аль-Дахаб. Вот, что за люди теперь должны были стать его основными подозреваемыми. Он уже слишком много выяснил, чтобы сомневаться. Очевидный ответ — самый простой ответ — зачастую и есть самый верный. Это один из фундаментальных принципов науки и уголовного расследования.

Но настолько ли все очевидно? Почему мусульмане устроили дело так, чтобы выставить Гидеона своим соратником-мусульманином, ведь такой шаг мог только увеличить шансы на то, что и они станут подозреваемыми? В конце концов, следствие и так уже тонной кирпичей обрушилось на них. Сотни следователей изучили каждый уголок их мечети, переворошили всю документацию и все персональные данные, допросили каждого прихожанина, раскопали все возможные секреты. Гидеон и Фордис были всего лишь двумя следователями из сотен других. И им при этом не удалось выяснить ничего необычного — по крайней мере, на первый взгляд. Так или иначе, кто бы ни пытался подставить Гидеона, он пошел на огромный риск, проникнув в высоко секретную компьютерную систему. Этот человек был уверен, что Гидеон выяснил что-то настолько инкриминирующее, настолько опасное, что возникла необходимость применить к нему чрезвычайные меры…