Игорь Фёдоров - Волк

Воздух за спиной обрел плотность. Я его чувствовал. В игру вступила Аля. Чтобы не задеть меня, она сделала шаг в сторону.

Дальнобойщик помолчал, окинул кафешку отсутствующим взглядом. Потом подошел к отброшенному стулу, подобрал, вернулся к столу.

— Маме еще надо позвонить, — пробормотал он.

Посетители разочарованно вернулись к еде. Я обернулся к Але. Ее глаза стали темно-зелеными и не отрываясь, смотрели на мужика. Сама она была спокойна и холодна. Я осторожно сделал еще шаг в сторону, чтобы не нарваться.

Дальнобойщик тем временем сел на стул и приступил к обеду. Как будто ничего и не произошло, подумал я.

Альбина глубоко вздохнула, будто только что поставила тяжелые сумки на пол. Ее глаза опять стали светло-зелеными. Она вернулась в наш мир, некоторое время приходя в себя. Мы молча сели за стол и освободили подносы от посуды. Я старался не замечать своих трясущихся рук. И это я, способный перегрызть корове горло! За окном Паха все также увлеченно трепался по сотовому.

— Ты его поймала взглядом? — спросил я.

Аля удивленно посмотрела на меня:

— Ух, ты! Волчище знаком с терминологией. Я даже не слышу этого пошлого слова «гипноз».

— У меня был хороший учитель, — с достоинством ответил я.

— И всему он тебя научил, все объяснил?

— Всему, что успел, — я немного напрягся. Сейчас начнется.

— А вот тему ответственности ты, видимо, прогулял?

— Ну что опять не так?

— Я чувствую твой настрой, — воспитательным тоном ответила Аля, внимательно глядя мне в глаза, — ты опять хочешь сделать ЭТО.

— Есть у меня такие мысли, — подтвердил я, — дело еще не закрыто.

— Все прошлые дела остались в прошлом. Предоставь жизни наказать убийцу, а она его накажет обязательно. Вмешиваясь, ты автоматически меняешь законное движение жизни. Убил человек человека — будет наказан. Это закон. А тут — ты, со своей местью. Все портишь, и оказываешься втянутым в такой вихрь событий, что и сам не рад. Хочешь показать, что лучше знаешь, что и как устроено. А будешь использовать свой дар во вред кому-либо — и тебе достанется, и ближним. Как в тот раз.

— Полицейские тоже преступников разыскивают, — заметил я, — ставят земные законы выше жизненных. Все портят.

— Считай полицейских помощниками Бога на земле.

— Тот убийца был как раз полицейским.

— Значит, он из другого ведомства, — показала Аля рукой в сторону, — так сказать, — диаметрально противоположного. В любом случае, они используют мозги. А ты — свой особый дар свыше. А когда мы используем что-то во вред другому, не важно что: силу, ум красоту или особенные возможности — вот тут-то и вступают в силу жизненные законы.

Дальнобойщик обернулся к нам:

— Маме надо позвонить, — напомнил он.

— Позвони, обязательно, — кивнул я и вернулся к Але, — и я не собираюсь вмешиваться во всякие законы, это будет только рекогносцировка.

— Очень красивое слово. Таинственное. Но не поняла, что это будет?

— Разведка, осмотр местности. Ничего более, — пояснил я, — а в тот раз ничего не было и не могло быть. Я Пахе никогда не причиню вреда.

— А если бы там был другой человек?

Вот опять она ставит меня в неловкое положение, когда нечего сказать. И я молчал.

— Ты же преодолел долгий путь, — рассудительно продолжила Аля, — устал, проголодался. Твое сознание человеческое только на половину, в остальном ты — зверь. Я все правильно понимаю? Мог вцепиться кому-нибудь в…

— Да знаю я, — махнул я рукой.

— Знает он, — усмехнулась Аля и откинулась на спинку стула, — пойми, наша сила — это птица в клетке, и надо лишь иногда приоткрывать дверцу, чтобы покормить ее. Если ее выпустить на волю, она начнет бесконтрольно летать и все крушить на своем пути, причинять себе и остальным только боль. Наши птицы на юг не летят.

— Как красиво сказано, — съязвил я, и чтобы сменить тему, — а чем тебе не нравится слово «гипноз»?

— Мне не надо считать до десяти и предлагать пациентам расслабиться. Я могу поймать взглядом любого, кого захочу и когда захочу, даже если он спит. Кстати, можешь сам как-нибудь попробовать. Не сразу, но получится. Должно получиться. Но я стараюсь этого не делать.

— Почему? По-моему, очень полезная способность.

Аля посмотрела на меня с еле скрываемым раздражением.

— Ответственность? — догадался я.

— Она самая, — кивнула Аля, — и если тебе интересно, Пашу я не трогала. Веришь?

— Конечно, не верю, — улыбнулся я, как бы говоря «верю, но не очень», — и родителям его ты как-то быстро понравилась.