Шери Лапенья - Посторонний в доме

Но Бриджит не уходила, и Карен пришлось распахнуть дверь и впустить соседку.

Они сели в гостиной. Карен выглядела изможденной. Глаза опухли, точно она плакала, волосы потеряли блеск. Как сильно она изменилась за несколько дней, подумала Бриджит.

– Расскажи, что происходит, – попросила она. – Станет легче.

– Ничего не происходит, – ответила Карен, заправляя за ухо тусклую прядь.

Но Бриджит знала, что та врет. Она следила за событиями, которые разворачивались в доме через дорогу. И если бы ничего не происходило, Карен не казалась бы такой расстроенной. Бриджит не дура, и ей бы не хотелось, чтобы Карен считала ее таковой.

– У вас с Томом все в порядке? – напрямик спросила она.

– Что? Что ты имеешь в виду? – вопрос явно застиг Карен врасплох.

– Ну, я просто видела, как он уехал, мне показалось, он сердится. А ты выглядишь грустной. Наверное, ему тяжело из-за всего этого, – осторожно сказала Бриджит. – Из-за аварии, полиции. – Под пристальным взглядом Карен она поправилась: – Вам обоим тяжело.

Карен перевела взгляд на окно. Повисло недолгое молчание, а потом Бриджит спросила:

– Ты не вспомнила ничего, что могло бы помочь полиции?

– Нет, – довольно резко бросила Карен. – А как у тебя дела? – попыталась она сменить тему.

– Карен, это же я, Бриджит. Ты можешь рассказать мне все что угодно.

Эти слова были искренни. Бриджит раздражало, что Карен так крепко держит язык за зубами и не открывает никаких личных подробностей своей жизни. Бриджит рассказала Карен, что не может забеременеть, что лечение от бесплодия не помогает. Но Карен никогда ничем с ней не делится. Даже сейчас, когда ситуация далека от идеальной и большинству людей понадобилась бы подруга. Какой это, наверное, шок для Карен, внезапно подумала Бриджит, – что жизнь не всегда идеальна.

Бриджит убеждена, что между подругами должно быть равенство; ей кажется, что Карен вкладывается в их дружбу меньше, чем могла бы. Бриджит ради дружбы с ней пошла на многое. Карен и понятия не имеет, как сложно это было, сколько всего ей пришлось проглотить. Карен не знает, что у Тома с Бриджит был роман и как тяжело было Бриджит все это время наблюдать за их счастливой семейной жизнью. Притворяться, что ей все равно. Столько раз она была готова вот-вот рассказать правду, но каждый раз прикусывала язык.

Теперь Бриджит кажется, что Карен никогда особенно и не интересовалась ее жизнью. По крайней мере, не так сильно, как она, Бриджит, интересовалась жизнью Карен. Например, Карен никогда не спрашивала о ее вязальном блоге, и ее это всегда коробило. Бриджит Крукшенк – интернет-богиня вязальщиц. Но Карен не вяжет, поэтому ей плевать.

Карен посмотрела на нее и сказала:

– Спасибо за поддержку, Бриджит, правда. Ты хорошая подруга, – она улыбнулась ей. Бриджит машинально улыбнулась в ответ. – Знаешь, голова совсем разболелась. Мне, наверное, надо лечь, – добавила Карен. Она встала с дивана и проводила Бриджит до двери.

– Надеюсь, тебе скоро станет легче, – сказала Бриджит, коротко обнимая ее.

Потом она перешла через дорогу к своему пустому дому и заняла всегдашнюю позицию у окна с вязанием, дожидаясь возвращения Тома.

Чем ближе день клонился к вечеру, тем яснее становилось, что Карен Крапп не придет добровольно. Расбах размышлял над дальнейшими шагами, когда в кабинет зашел Дженнингс и сказал:

– Кажется, мы кое-что нашли, – Расбах поднял взгляд. – Мне только что позвонил владелец ломбарда, с которым я говорил после того, как мы нашли тело. Он сообщил, что какой-то мальчишка только что заложил часы и кольцо.

– Он его знает?

– Ага.

– Поехали, – сказал Расбах, хватая кобуру и куртку.

Когда они добрались до «Ломбарда Гаса», там было пусто, если не считать стоявшего за грязным прилавком хозяина. Тот кивнул Дженнингсу, узнав его, и прикусил себе щеку.

– Это Гас, – представил его Дженнингс Расбаху. Владелец ломбарда кивнул. – Покажешь нам, что у тебя?

Гас нырнул под прилавок и, достав оттуда мужские наручные часы, выложил их на стеклянную поверхность. Рядом положил золотое кольцо.

Детективы склонились над прилавком.

– Дорого выглядят, – сказал Расбах.

– Ага. Настоящий «Ролекс».

Расбах надел латексные перчатки и внимательно осмотрел сначала часы, потом кольцо в поисках каких-нибудь опознавательных знаков – вмятин или гравировки, – но ничего не нашел. Разочарованный, он положил предметы обратно.

– И что говорит пацан, где он их взял? – спросил Расбах.