Харлан Кобен - Не отпускай

– Да, – отвечаю я, не сводя с него бесстрастного взгляда. – Я был настолько глуп, что приехал сюда, не сделав копий.

Он говорит сквозь сжатые зубы:

– Если эта пленка – то, о чем вы говорите, – я подчеркиваю слово «если», – то ее обнародование будет федеральным преступлением, которое наказывается тюремным заключением.

– Энди?

– Что?

– У меня испуганный вид?

– Обнародование ее будет предательством.

Я показываю на свое лицо, давая понять, что никоим образом, ни на грош, ничуть не испуган его угрозой.

– Если вы посмеете показать ее кому-нибудь…

– Позвольте вас прервать на этом, Энди. И не забивайте свою красивую голову мыслями об этой пленке. Если вы не расскажете мне того, что я хочу знать, я определенно ее обнародую. Разошлю по всему «Твиттеру» и «Фейсбуку», привяжу к вашему имени. – Я изображаю у себя в руках ручку и бумагу, изображаю, что пишу. – Ваша фамилия как пишется – «Рифс» или «Ривз»?

– Я не имел никакого отношения к случаю с вашим братом.

– А к случаю с моей девушкой? Ее зовут Маура Уэллс. Вы хотите сказать, что вы и к этому не имеете никакого отношения?

– Бог ты мой! – Энди Ривз неторопливо покачивает головой. – У вас нет ни одной улики.

Мне не нравится, как он это говорит – с какой-то неожиданной уверенностью. Я не знаю, как ему ответить, а потому начинаю с простого:

– Так подскажите.

Другой клиент кричит:

– Энди, сыграй «Don’t Stop Believin»! Мы эту любим.

– Синатра!

– «Journey»!

Согласные голоса. Один начинает петь: «Просто девушка из маленького городка…» Остальные подпевают: «…одна в этом мире».

– Одну секунду, друзья! Поберегите силы. – Ривз машет им, улыбается – этакий добрый старый приятель, который радуется всеобщему вниманию.

Потом поворачивается ко мне, приближая рот к моему уху, и сипит:

– Если вы опубликуете эту пленку, детектив Дюма, я убью вас и всех, кого вы любите. Я ясно выразился?

– Кристально ясно, – киваю я.

Потом выкидываю вперед руку и хватаю его за яйца. Его вскрик сотрясает вечерний воздух.

Некоторые старики испуганно вскакивают. Когда я отпускаю его, Ривз хлопается на пол, как рыба на палубу.

Помощники и другие молодые бросаются ко мне. Я отступаю, достав значок.

– Оставаться на местах! – предупреждаю я. – Полицейское расследование.

Старикам это не нравится. Как и их помощникам. Они подходят ближе, окружая меня. Я достаю телефон и делаю снимок.

Старики кричат на меня:

– Ты что это делаешь?!

– Будь я на десяток лет помоложе…

– Вы не имеете права!

– «Livin’ on a Prayer»!

Один из них опускается на колени, чтобы помочь бесчувственному Ривзу, а помощники подходят все ближе.

Нужно заканчивать с этим немедленно.

Я показываю приближающимся помощникам пистолет в набедренной кобуре. Я его не достаю, но одного его вида достаточно, чтобы они остановились.

Старик грозит мне кулаком:

– Мы напишем на вас жалобу!

– Делайте, что считаете нужным, – отвечаю я.

– Вам лучше убраться отсюда.

Я согласен. Через пять секунд выхожу в дверь.

Меня не беспокоит, что они напишут жалобу. Энди Ривз придет в себя, а когда это случится, он не захочет, чтобы данный случай получил огласку.

Меня больше беспокоит угроза Ривза. Четверо – Лео, Дайана, Рекс и Хэнк – были убиты. Да, теперь я использую это слово. Теперь речь не идет о несчастном случае или самоубийстве. Тебя убили, Лео. И черт меня подери, если я забуду об этом.

Я звоню Элли. Она не отвечает. И меня это злит. Я смотрю на фотографию Ривза, которую сделал на телефон. Ривз лежит на полу, на лице гримаса боли, но снимок четкий и ясный. Я прикрепляю его к тексту и отправляю. Текст гласит:

Узнай у матери Мауры, знакомо ли ей это лицо.

Я направляюсь к дому, но тут вспоминаю, что ничего не ел. Сворачиваю направо и еду в дайнер «Армстронг». Это заведение работает круглосуточно. В окне я вижу, что сегодня работает Банни. Я выхожу из машины, и в этот момент звонит мой телефон. Элли.

– Привет, – говорит она.

– Привет.

Полагаю, что это наш способ дать друг другу понять, что мы зашли слишком далеко.

– Где ты? – спрашивает она.

– В «Армстронге».

– Я буду там через полчаса.

Телефон замолкает. Я выхожу и направляюсь к двери. Две девушки, лет девятнадцати или двадцати с небольшим, стоят у входа, курят и болтают о чем-то. Одна блондинка, другая брюнетка, обе напоминают интернет-моделей или звезд несуществующей реальности. Это внешнее, решаю я. Когда прохожу мимо них, они глубоко затягиваются. Я останавливаюсь, поворачиваюсь к ним. Смотрю на них, пока они не почувствуют мой взгляд. Они еще продолжают болтать секунду-другую, глядя на меня. Я не двигаюсь. Наконец их голоса смолкают.