Андрей Мерзляков - Пацан

Рука зажила и я снял повязку, наконец — то.

Как то утром отец ушел в гараж, как он иногда делал. Я уже решил, что в этот день в город он не уедет, потому что повозка давно проковыляла мимо и ехать ему было бы просто не на чем. Но с амбара, когда я высыпал остатки картофельной кожуры и еще не есть чего из ведра свиньям, услышал то, что сначала принял за слуховую галлюцинацию. Это был шум работающего двигателя. Тот урчал из сарая и, прислушавшись, я убедился, что органы слуха меня не обманывают.

Я высыпал корм и рванул к сараю, держа одной рукой пустое ведро, а другой размахивая, будто это добавило бы скорости. Я просунулся в небольшой проем среди приоткрытых дверей. Раздался сигнал клаксона и я в удивлении попятился. Отец сидел за рулём, а в зубах его дымилась самокрутка. Машина была такая, как я видел в фильмах. Большие фары, тонкие широченные колеса, отец её полностью доделал, потому что я помнил, как она выглядела раньше: каркас с пружинками и шурупами, какие-то металлические крепления и две пары колес, соединенных перекладиной. Вот и всё.

Отец заметил меня и ухмыльнулся.

— Открывай ворота, пацан!

Я потянул обе створки и, когда те были распахнуты, подпер их подручными камнями. Автомобиль предстал во всей красе. Осталось покрасить кузов и он стал бы таким, каким я видел машины у богачей в городе. Я не мог понять тот момент, откуда у отца взялись финансы на ремонт, на детали, ведь буквально недавно, отец разговаривал по телефону и я слышал внизу его строгий голос, говорящий кому то, что он в данный момент на мели.

— Слышал хоть раз, пацан, такие слова как «Американская мечта»? Ну, ты чего растерялся? Смелее!

— Слышал, конечно. В книге «Большие надежды» читал об этом.

Отец вновь нажал на клаксон и казалось на его лице появилась легкая улыбка. Возможно, это автомобильное стекло исказило реальность. А если всё — таки нет?

— Ну вот же! Вот же она, американская мечта, пацан!

Отец нажал на газ и двигатель набрал обороты, колёса тут же завращались и я отступил, когда автомобиль почти со мной поравнялся, выезжая из мнимого гаража, которым был наш сарай.

Отец смаковал самокрутку. Притормозив, он опустил стекло так, что оно пропало в двери, потом высунулся и на лице его читалось ребячество. Словно ребенку дали игрушку, которую он больше всего хотел. Именно так выглядел мой отец.

— Как тебе техника, пацан? Ну же, не скромничай, — перекинул он самокрутку из одного угла рта в другой, как конфету.

— Классная, пап.

— Тогда чего ты такой кислый?

— Где ты взял денег?

— Заработал, пацан. Разве мы не можем себе позволить хоть чего — то, что имеется у других?

— Наверное, можем, — промямлил я, не придумав подходящих слов.

— Почему жирные городские обитатели едят то, что нам не по карману, а мы давимся картошкой и погибаем в нищете?

Я пожал плечами.

— Потому что мы должны быть решительными, бесстрастными. Тогда и работа будет. А там и деньги. Много денег. Усёк?

— Да, пап.

— Повтори!

— Усёк!

— Молодец! А теперь забирайся в машину и поедем.

— Куда? — мои глаза засверкали как алмазы.

— Кататься! В город! Залазь, пацан, пока я не передумал. Ты и так взаперти сидишь и только!

Я аккуратно открыл дверцу и забрался в просторный салон. Отец внутри все оббил деревом, красиво, ничего не скажешь. Я почувствовал себя человеком, на которого свалилось несметное богатство.

Мотор громыхнул, словно выстрелом, и потом набрал обороты.

Я поглядел назад, сквозь стекло. Дом наш, амбар и сарай начали уменьшаться, вскоре и вовсе превратившись в крошечные точки за спиной. Когда мы выехали на более менее накатанную дорогу, позади виднелось лишь поле и больше ничего. На небе ни облачка, просто бесконечная синева, уходящая в вдаль.

Отец бросил остатки самодельной папиросы щелчком в окно и полностью сосредоточился на дороге, методично крутя руль.

Я глядел в окно, рассматривая мелькающие деревья, домики, жителей, копавшихся у себя на полях. Кто — то из них махал мне и я отвечал им взаимностью. Отец молчал и крутил баранку. Мы промчались мимо пастбищ, снопов сена, раскиданных хаотично по окрестностям, будто какие-то сказочные стражи застывшие в молчании.

Мелкий дождь заморосил в лицо, но это было не помехой для меня, я все так же высунув лицо внимал ветру, трепавшему мои волосы.

— Ну как тебе наша колымага? — спросил отец.

— Обалденно!

Поля сменились холмистой местностью и накатанная колея завиляла словно змея хвостом.