Андрей Мерзляков - Пацан

— Хорошо.

Я услышал скрип колес. Это приближалась павозка, на которой можно было добраться до города. По такой дороге она не ездила только тогда, когда дождь размывал накатанные колеи. Или когда снег шел так сильно, что от нашего дома оставался только второй этаж, а первый утопал в сугробах.

Отец взял трубку со стола, сунул за пазуху свою книгу учета и удалился, отсалютовав мне напоследок. Скорее всего без бутылки он не вернется. А может приедет к вечеру, прихватив с собой побольше, чем одну единицу пойла. В итоге я не ошибся.

* * * *

Я вырвал все сорняки, помыл посуду, накосил сена и притащил его в амбар. Накормил нашу живность. Жара стояла дай боже. Лето все-таки. Отец вернется не раньше вечера, а сейчас только середина дня, так что я сегодня могу заниматься, чем хочу. Может это и есть счастье?

Сначала я забрался на чердак, пыльный и окутанный по углам паутиной. Там валялись старые газеты. Некоторые из них от времени потеряли первозданный вид, и соответственно текст на них был теперь не читаем, а в некоторых случаях отсутствовал вовсе, стершись.

Еще раз повторюсь, что читать я любил, всё, кроме отцовских книг. Просидев на чердаке без дела и надышавшись пылью, я решил побаловаться ружьем. Оно лежало в металлическом ящике в комнате отца. Дужка у замка всегда была не продета в паз. Замок просто был наброшен, что бы дверца не болталась. Я вынул замок и вытащил гладкоствольное ружье, тяжелое, словно гиря. В шкафчике лежала коробка красных патронов с серебряным основанием. Их я трогать не стал, они, я знал, были по счету.

Я вскинул ружье, целившись сперва просто в стену. Пальцы руки я держал на спусковом крючке. Сделал вид, что стреляю. Даже представил, как в стене появляется дыра от выстрела и улыбнулся. Потом я направился к окну, перебегая от стены к стене, как бы прячась за укрытиями, как это делают парни в вестернах, когда начинается заварушка с последующей пальбой куда не попадя.

Я выглянул вместе с ружьем на улицу из окна и целился сперва в амбар, затем в сарай. Сделал еще несколько выдуманных выстрелов, смешно их озвучив. Но вскоре опустил стальное ружье, покрытие которого ослепляюще блестело от лучей солнца. На улице возник пёс, тот самый, про которого рассказывал отец. Пес сидел между сараем и домом, так близко, что если бы я вышел из дома, скорее всего налетел бы на него. Тёмный окрас и маленькое белое пятно сбоку. Он навострил уши и смотрел на меня черными глазами — бусинами. Потом тихо гавкнул, как бы говоря» Все, ты поймал меня, сдаюсь».

— Кыш, — крикнул я сверху, хотя мне не хотелось того, что бы он ушел.

Мне было интересно. Было интересно, чего он постоянно сюда приходит. На мои слова он никак не отреагировал, только зевнул во всю пасть не сводя глаз с окна второго этажа.

— Отец если придёт, то застрелит тебя, так и знай, — сказал я собаке. Та словно поняв человеческую речь, заскулила. Или мне почудилось?

Я взял ружьё с собой и спустился вниз. Патроны трогать не стал. Я был уверен, что собака не представляет никакой опасности. Она просто раздражает отца, он ведь здесь хозяин, без его ведома соваться сюда запрещено даже животным.

Пёс сидел все там же. Вновь зевнул при виде выходящего из дома меня. Принюхался. Я аккуратно присел рядом, положил оружие. Животное не сводило с меня чёрных глаз, а хвост его отбивал чечётку по земле, поворачиваясь то направо, то налево.

— Не бойся, малыш, — протянул ему ладонь я. Тот слегка отпрянул, а потом подставил мордочку, что бы его погладили, что я в итоге и сделал. Шерсть была мягкой, словно перина.

— Хороший мальчик, — сказал я своему новому другу.

Пёс прижался к земле, не переставая вилять хвостом. Он казался голодным и когда я спросил, хочет ли он есть, пёс гавкнул в ответ с согласием. Ну или мне так показалось — по собачьи я мало что понимал.

Я взял ружьё и направился в дом, пёс последовал следом. На пороге я остановился, поднимаясь на дощатое крыльцо, которое всё планировал заново перекрыть отец, так как доски разбухли во время сезона дождей и потеряли первозданный вид.

— Тебе в дом нельзя, — изобразил руками собаке жест запрета я, удерживая ружье под мышкой. — Жди тут, сейчас я что нибудь принесу поесть, дружок.

Собака словно опять поняла и послушно вернулась туда, где сидела, когда я первый раз вышел из дома.

Умный питомец, не иначе. Если отец вернётся раньше и увидит меня с ним — запрёт вновь в этом гребанном чулане. И изобьет. А этого я не хотел больше всего на свете. Мне просто не хватало кого — то, с кем я могу побыть. Кого — то помимо отца. И встреча с этой собакой развеяла мою обыденную жизнь с работой на поле, бесконечной рубкой дров и придирками отца по поводу и без.