Коди Кеплингер - Все было не так

Я долго смотрела на книгу. Достаточно долго, чтобы это заметила стоящая в очереди передо мной женщина.

– Вы ее читали? – спросила она.

Я посмотрела на нее, и меня пронзил страх. Она знала меня? Собиралась броситься на меня? Плюнуть? Накричать посреди очереди в «Уолмарте»? Я чувствовала, как мое тело воздвигло преграды, но заставила его успокоиться.

Ты в порядке, подумала я. Она не знает. Никто не знает. Ты теперь Рене.

Женщина все еще смотрела на меня, и мне пришлось напомнить себе, какой вопрос она задала. После слишком долгой паузы мне удалось покачать головой.

– Она замечательная, – сказала она. – Самая трогательная книга из всех. Я уже прочитала ее дважды, хотя она вышла на той неделе.

– Как раз к годовщине, – сказала я.

Похоже, женщина не расслышала нотку горечи в моем голосе, потому что лишь рьяно закивала.

– Так трудно поверить, что это случилось четыре года назад. Такая трагедия. Интересно, как поживают эти ребята. Я имею в виду выживших.

– Следующий покупатель, – объявил кассир, и женщина прошла вперед и начала выкладывать на ленту продукты.

– Вы будете покупать? – спросила она, оглядываясь на меня. – Вы должны. Она изменит вашу жизнь. Эта девушка – такое вдохновение. Оно обновило мою веру.

– Не сегодня, – ответила я.

Но когда женщина ушла, а кассир стал пробивать мои продукты… Не понимаю, зачем я это сделала. Все дело в саморазрушении. В нездоровом любопытстве. Потому что часть меня хотела прочитать ее. Но я потянулась, схватила один экземпляр и кинула его на ленту.

– Рад, что вы передумали, – сказал кассир, сканируя книгу. – Не пожалеете.

Я уже знала, что он ошибался.

Вернувшись домой, я забаррикадировалась в комнате и переоделась в спортивные штаны.

На следующий день я пыталась как-то отвлечься от мыслей о стрельбе. Старалась слушать самую счастливую, самую раздражающе легкую музыку на айподе. Старалась смотреть рекомендованные подругой романтические комедии. Даже старалась позаниматься органической химией. Но ничего не получилось. Мысли продолжали кружить и возвращали меня в тот день четыре года назад. В уборную. К тем девчонкам. К тому выстрелу.

И потом появилась чертова Эшли Чемберс.

Когда я зашла на почту, меня поджидал имейл от нее. Не знаю, откуда она взяла мои контакты. Наверное, у Ли или Иден. Но она решила со мной связаться. Именно в этот день. Я так разозлилась, просто увидев ее имя во входящих, что чуть не удалила письмо, не прочитав его.

Но любопытство одержало верх над возмущением, и я открыла имейл.

Письмо было коротким, всего несколько строчек. Она написала, что думала обо мне с прошлого года, когда Ли начала рассказывать правду о Саре. Сказала, что ей жаль, и она хотела связаться раньше, но нервничала. Надеялась, что у меня все в порядке, и что поймет, если я не захочу написать ей ответ.

Это хорошо, потому что она не получила от меня ответа. Я удалила письмо и закрыла ноутбук. Возможно, Эшли после извинений стало легче, но на меня никак это не повлияло. И мне правда хотелось, чтобы она выбрала для этого другой день.

Я забралась на кровать и накрылась одеялом с головой. Наверное, звучит странно, но у меня болело плечо. Фантомная боль от оставленной пулей четыре года назад раны. Слабая, но все же боль, cлужила напоминанием, что не важно, каким незаметным стал физический шрам – боль может остаться навсегда. Я могла поменять имя на Рене. Могла создать себе новую историю. Но от этого мне не сбежать.

На самом деле.

Я итоге я поддалась соблазну и взяла книгу. Она до сих пор лежала в пакете, брошенном возле двери. Мне меньше всего хотелось ее сейчас читать. Но желание было слишком сильным, а я была слабее, чем все думали.

Так что да, я прочитала ее. Каждую чертову страницу. И почувствовала себя так ужасно, как и ожидала.

В книге меня упомянули всего несколько раз. Вскользь в связи со «слухами», что история Сары – неправда. Ни имени. Ни упоминания об издевательствах, которым подвергли меня и мою семью. Я едва была чем-то большим сноски.

Возможно, вы посчитали бы, что так лучше. Лучше, чем когда мое имя снова полощут в помоях, верно? Нет. Это хуже. Намного хуже. По крайней мере когда люди меня ненавидели, то слышали. Они мне не верили, но мой голос звучал. Они пытались его затоптать, заткнуть меня, но я продолжала кричать.

До тех пор, пока больше не смогла этого делать.

Но в этой книге меня словно не существовало. Словно этого дня вообще не было в моей жизни. Лучше бы мое имя размазали по всем страницам, признали поклоняющимся дьяволу монстром, чем рассказывали историю так, словно меня не существует. Словно не было всего, что я говорила, всего, что пережила.