Влада Ольховская - Наследие Эдварда Гейна

Она действительно не сожалела. Это было во всем: в ее глазах, ее голосе, ее словах. Для нее жертва не значила ничего, совсем как брошенный ею ребенок. Настя не понимала, как такое возможно. Дело было даже не в том, что это ее мама… Она начинала сомневаться, что Ирина Янковская — человек.

Все говорят, что монстров не бывает. Но вот же он, прямо здесь!

— Долгое время у меня не получалось сделать что-то подобное, — продолжила она. — Просто шанса не было. Я хотела, очень хотела — и боялась, что не получится. Я устроилась работать в больницу, потому что знала: это увеличит мои шансы на успех.

— Успех? — не выдержала Настя. — Это ты называешь успехом — убийство?!

— Я не думаю так, как все. Я вижу свою цель и иду к ней. Тогда я добраться до цели не могла, и это убивало меня. Но должна же быть награда за мучения! Моей наградой было знакомство со Степой. Он вывел меня из этого кошмара и дал новую жизнь.

Настя догадывалась, что Степан Янковский был бандитом — по нему видно было. Однако она даже не подозревала, насколько все серьезно.

Сначала он ничего не знал про истинную суть Ирины. Он женился на ней из-за красоты и обаяния. Но и ее навыки были для него немаловажны. Он сделал ее своим личным врачом, а потом к ней стали привозить его дружков — тех, кто по какой-то причине не мог обратиться в больницу. Подстреленных, порезанных ножом, избитых до полусмерти.

Ирина лечила их, как могла — и лечила довольно успешно, к этому у нее определенно был талант. Но и она не была всесильна. Иногда пациенты умирали, тут уж ничего нельзя было поделать. Их тела в этом случае ненадолго оставались в доме Янковского, если было нужно, а потом их увозили и тайно захоранивали.

Однажды Ирина не выдержала. Она подобралась к такому телу, ей нужно было получить кости, снова почувствовать запах крови, коснуться смерти — и сделать ее чем-то новым. Ее пьянила власть над умиранием и то, что сама она звала перевоплощением человеческого тела.

Янковский застал ее за этим. Тело уже было изрезано, оправдаться не получилось бы — и Ирина во всем призналась. Сначала ее муж был в шоке, даже он с таким еще не сталкивался. Если бы он был обычным человеком, он бы, скорее всего, вызвал полицию.

Но если бы он был обычным человеком, в их подвале не оказался бы труп. Степан Янковский всегда жил по своим правилам, и этот случай не стал исключением. Чуть успокоившись, он понял, что безумие его жены — это не так уж плохо. Это выгодно!

— Он позволил мне творить, — мечтательно произнесла Ирина. Воспринимать ее как маму Насте становилось все сложнее. — Он привозил мне материал и позволял делать что угодно. Какие картины я создавала! Какие дивные скульптуры! Какую одежду, какие украшения!

Ее никогда не привлекало само убийство, ей было плевать, как умерла ее жертва. Точно такое же безразличие Ирина испытывала к результатам трудов своих. Ей был важен сам процесс, контакт со смертью. А свои работы она легко отдавала Степану — и он умудрялся продавать их. Она не знала, кому и как. Ей просто нравилось, что он избавил ее ото всех сложностей.

Настя понятия не имела, кто купил бы такой ужас. Но кто-то же покупал, раз Степан так старательно подыскивал для жены новые тела! Он же занимался захоронением того, что от них осталось.

Сначала трупы пытались уничтожать или закапывать в лесу. Однако очень скоро стало ясно, что это опасно: требовалось привлекать людей, выполняющих грязную работу, и надеяться на их молчание. Нужно было нечто другое, близкое, контролируемое…

Тогда и родилась эта идея с парком. Она была смелой, наглой, но не лишенной смысла. Это ведь старый принцип, не Янковским придуманный: если хочешь что-то спрятать — прячь на виду. Степан просто придал этому новое значение. Именно он стал инициатором реконструкции старого, никому не нужного парка.

Компания, занимавшаяся озеленением, не имела никакого отношения к его делам, им он не мог доверять. Те люди работали честно, Степану не нужно было подкупать их. Ему важно было получить постоянный доступ к парку. Поэтому днем там работали садовники, а ночью — его люди. Накопившиеся останки похоронили глубоко под землей, засадили деревьями, скрыли под идеально ровным газоном. Никто не стал бы копать там, искать их… никто и не должен был.

Когда появлялись новые трупы, Степан просто проводил посадку в парке. Это казалось жестом доброй воли: он закупал редкие и дорогие сорта деревьев, кустов, цветов. Им восхищались, а его истинные мотивы оставались скрытыми ото всех, кроме его жены и пары приближенных ассистентов.