Влада Ольховская - Наследие Эдварда Гейна

Но как прорваться к ней? Охранники стояли перед ним живой преградой, они были слишком тупыми, чтобы объяснить им всю серьезность ситуации. Дрался Леон неплохо, но затевать драку в таких условиях — последнее дело, у него и шанса не будет против этой толпы, и не важно, кто чему обучен. Только в кино туповатые противники нападают на отважного героя по одному, давая ему честный шанс защититься. Жизнь безжалостна: они навалятся на него всем скопом, а то и стрелять начнут!

Он мог бы вызвать помощь, у него осталось достаточно связей в полиции, чтобы организовать обыск, да и Дима помог бы. Вот только была одна трудность: они не в Москве. Здесь дело тоже будет сделано, но не быстро. А время убегает!

Казалось, что выхода нет. Охранники, судя по довольным ухмылкам, тоже так считали. А потом рядом с ними прогремел взрыв.

Он был совсем близко — настолько, что смог шокировать их, ненадолго оглушить, сбить с толку, но недостаточно близко, чтобы ранить. Была только волна горячего воздуха, однако она никого не покалечила. Эффект неожиданности был куда сильнее, чем реальный вред!

Леон тоже к такому не готовился, поэтому он был так же шокирован, как остальные. Он замер на месте, не зная, что делать — а потом почувствовал, как кто-то берет его за руку и ведет за собой.

Анна, конечно, кто же еще. Среди хаоса и криков она была единственной, кто сохранил хладнокровие. Вывод напрашивался сам собой: она знала, что случилось.

— Это ты? — только и смог произнести Леон.

— Ага.

— Что ты сделала?!

— Машину взорвала, — ответила она. Только Анна, пожалуй, могла произнести это так спокойно. Подумаешь, машину взорвала, обычное дело!

— Ты умеешь взрывать машины?

— Невелико искусство, если знаешь, как раскрутить бензобак.

— Я надеюсь, это хотя бы была не наша машина?

— Нет, наша стояла далековато, эффекта толкового не было бы, один ущерб. Это была их машина.

Бесполезно было возмущаться, удивляться или пытаться ее понять. Бесполезно было даже объяснять ей, насколько странно она себя ведет. Разве она когда-нибудь поступала иначе?

Сейчас это и правда отходило на второй план. Взрыв отвлек охранников, а собственная глупость не позволила им быстро перегруппироваться. Но рано или поздно они придут в себя, и вот тогда начнутся проблемы.

— Ты ведь понимаешь, что простым разговором это уже не будет?

— Да, — кивнула Анна. — Но, судя по поведению Ирины, это и не было бы простым разговором. Как я и подозревала, она на грани, она знала, что выдаст себя достаточно внимательному собеседнику, поэтому и наняла полных дуболомов, чтобы никого сюда не пускали.

— Они вызовут полицию.

— Да, скорее всего, но это тоже нам на руку, если мы к тому моменту найдем доказательство того, что это она, а не Романов, убила тех людей.

— И если мы найдем ее, — мрачно добавил Леон. — Меня почему-то не покидает предчувствие, что мы уже опоздали…

Просыпаться было тяжело, больно. Настя прекрасно помнила, что произошло с ней накануне: на нее напала собственная мать! Это было настолько дико и нереально, что она даже не попыталась убежать или сопротивляться. Она просто застыла на месте, как испуганный зверек, хотя мама была меньше, чем она, и наверняка слабее.

А потом это стало неважным. Был укол, острый, болезненный, и — тишина. Понятное дело, мама знала, что колоть! Мама была доктором. Это было одной из причин гордости Насти: мама, которую она так долго искала, оказалась не какой-нибудь опустившейся алкоголичкой, а человеком самой благородной профессии. Кто ж знал, что все обернется именно так?

После того, что случилось, ей хотелось вскочить на ноги и бежать, спасаться… Да не получалось. Все тело налилось жуткой тяжестью, Настя его едва чувствовала. Голова раскалывалась, а открыть опухшие веки пока не получалось. Ей только и оставалось, что ждать, что будет дальше.

Постепенно к ней возвращалась чувствительность, но от этого стало только хуже. Она обнаружила, что лежит на чем-то твердом, плоском, неудобном, а еще… еще ей холодно. Потому что одежды на ней больше нет.

Не веря себе, Настя все-таки открыла глаза — и не закричала от ужаса лишь потому, что ее горло оставалось онемевшим.

Она лежала в той самой комнате, куда ее заманила мама, на медицинском столе, который она обнаружила. Вот только раньше на этом столе был труп! Он и сейчас оставался в комнате валялся на полу, как бесцеремонно брошенная ребенком игрушка. Похоже, мама просто столкнула его со стола, когда ей понадобилось место.