Себастьян Фитцек - Пациент особой клиники [litres]

– Я хотел знать, откуда тебе известно, что Трамниц находится в лазарете. Он ведь давно должен был вернуться в свою палату.

– Сегодня по радио передали, – пояснил Скания. – Якобы из-за послеоперационного заражения крови. Их беспокоят вопросы обеспечения безопасности, пока его снова не переведут обратно. Ведь в больничном корпусе можно передвигаться относительно свободно.

– Дай мне еще немного времени, Оливер! – умоляюще произнес Тилль.

– Чтобы тебя там убили? Я не позволю, чтобы ты пострадал еще больше. Так что не проси!

– До этого дело не дойдет. Клянусь! – скороговоркой проговорил Беркхофф. – Сегодня ночью в новой палате я буду один, и там со мной ничего не случится. А днем я сам могу позаботиться о себе. Дай мне еще два дня. Если за это время мне не удастся ничего прояснить, то на этом мы и закончим.

В разговоре вновь возникла пауза, и снова послышался шум ветра. Но на этот раз он доносился уже извне через открывавшуюся водительскую дверь.

– Хорошо, – наконец сказал Скания. – Даю тебе на все про все двадцать четыре часа. У тебя ровно сутки, Тилль.

– Спасибо. За это время я постараюсь узнать правду.

– Гм, – крякнул Скания. – Погоди! Не вешай трубку, пожалуйста. С тобой хочет коротко переговорить твоя жена.

Только сейчас, правда, уже слишком поздно, Тилль понял, что в автобусе есть еще один посетитель, который неизвестно сколько времени слушал его разговор, а теперь приближался к нему с угрюмым взглядом.

– «Улисс», – насмешливо произнес Касов таким тоном, словно пародировал манеру общения гомосексуалистов. – Наш дорогой господин Винтер – настоящая книжная сова и, естественно, читает только возвышенную литературу. Джеймс Джойс! Кто бы мог подумать? Можно взглянуть?

С этими словами он схватил книгу и буквально вырвал из рук Тилля это специальное издание в кожаном переплете.

Пока Касов, втянув голову в плечи, протискивался к заднему ряду сидений, Беркхофф успел незаметно опустить мобильник в карман своих спортивных брюк, хотя и не был уверен в том, что подозрительный врач этого не увидел. Однако времени на то, чтобы поставить выдолбленную книгу обратно на полку, у него уже не оставалось, и теперь она находилась в руках этого неприятного человека.

– Вам нравится содержание? – поинтересовался Касов.

При этом иронический тон и сама двусмысленность вопроса усилили у Тилля ощущение того, что главный врач третьего отделения просто играет с ним в кошки-мышки.

«Что этот сукин сын обо мне знает?» – подумал Беркхофф и посмотрел на Седу, стоявшую в проходе автобуса позади Касова. Она тихонько покачивала головой, словно давая Тиллю понять: «Я и сама не знаю, какие недобрые намерения у него в голове».

– Я еще не прочитал эту книгу, – ответил Тилль на вопрос Касова.

Тут где-то в недрах автобуса послышался приглушенный гул, свидетельствовавший, скорее всего, о том, что включилась система автономного обогрева салона.

– Я полагаю, вы хотите взять «Улисса» с собой в палату? – продолжал между тем задавать вопросы Касов.

При этом, держа фолиант обеими руками, он принялся трясти книгу, как ребенок, пытающийся угадать содержимое рождественского подарка.

– Я еще думаю, – ответил Тилль, моля в душе о том, чтобы Рикарда не повесила трубку.

Одновременно он заклинал Бога, чтобы Касову не пришла в голову мысль открыть книгу. Поэтому, решив отвлечь врача от этого намерения, Беркхофф спросил:

– Чего вы от меня хотите?

– Я просто хотел поинтересоваться, как ваша рука, – ответил Касов с насмешливой улыбкой, даже не стараясь скрыть свою ложь.

Он указал на светло-синюю повязку, наложенную Тиллю на пальцы, затем на его опухший глаз и добавил:

– Я слышал, что прошедшей ночью вы оказались несколько неловким.

– Да, кто-то допустил ошибку, – отозвался Беркхофф, сознательно идя на провокацию, а сам подумал: «Мы оба прекрасно знаем, что ты специально распорядился запереть меня с Армином. Осталось только выяснить зачем».

Тилль старался не смотреть на книгу, которую врач постоянно теребил в руках, к счастью не глядя на нее. В противном случае Касов мог бы обнаружить пустоту в теле фолианта и догадаться, что это был тайник.

«И тогда он меня обыщет», – со страхом подумал Тилль.

– Кто-то совершил ошибку? – между тем переспросил Касов с леденящей улыбкой и заявил: – Боюсь, что этот кто-то может причинить себе еще больший вред, если не заткнется. Мы поняли друг друга?