Себастьян Фитцек - Пациент особой клиники [litres]

– Ваш следующий сеанс через три дня, господин Винтер. Давайте сразу уточним с вами время. Скажем… Простите.

Симон извиняющимся взглядом посмотрел на Тилля и достал из кармана своего синего халата жужжащий мобильник.

– Слушаю! Да! Как? Одну минуту, фрау Зенгер, здесь плохо слышно.

Санитар жестом показал Беркхоффу, что сейчас вернется, положил использованные материалы в специально предусмотренное для этого мусорное ведро рядом с выходом из кабинета и исчез в коридоре.

Сердце в груди у Тилля подпрыгнуло, как маленький резиновый мячик на трамплине. Ему стало плохо, но он не думал, что это уже начали сказываться побочные результаты химиотерапии. Такое состояние, граничащее с тошнотой, было вызвано его волнением.

«Стоит ли?» – вставая, спросил он самого себя.

Бегло взглянув на Безрукого, Беркхофф убедился, что пациент по-прежнему держал глаза закрытыми. Внутреннее чутье подсказывало ему, что настал решающий момент.

«Сейчас или никогда, – подумал он. – Такого шанса в клинике больше может и не представиться».

И Тилль решил отважиться на осуществление столь внезапно возникшего у него плана. Он поспешил к шкафу с выдвижными ящиками, стоявшему рядом с дверью, где возле раковины помещалась желтая пластиковая коробка. Мусорное ведро с использованными шприцами было переполнено, из-за чего крышка, которую медсестры и уборщики во избежание получения травм во время выноса мусора обязаны были держать в закрытом состоянии, оказалась полуоткрытой.

Тилль сунул туда руку и сразу же почувствовал резкую боль. Спрятать найденный такой ценой предмет в кармане своих спортивных штанов ему удалось как раз перед самым возвращением Симона. Санитар удивился, что пациент уже ждал его рядом с дверью, и окинул кабинет беглым взглядом. Однако Симон не заметил в комнате ничего подозрительного, удовлетворившись лишь тем, что толстенная игла, которую он небрежно положил на пластиковую крышку перед выходом в коридор для телефонного разговора, никуда не исчезла. Ему было невдомек, что пропала не она, а игла от предыдущих процедур, кончик которой из щели мусорного ведра больше не высовывался.

Именно эта игла лежала теперь в кармане Тилля и в будущем могла оказаться в его руках грозным оружием.

В «Каменной клинике» действовало непреклонное правило, которое гласило: «Пациент плюс один». Это означало, что, куда бы пациент ни направлялся, его всегда должен был сопровождать сотрудник из числа обслуживающего персонала. И уж тем более не разрешалось прогуливаться в одиночку по парку. Поэтому, вероятно, легче было убежать из северокорейского трудового лагеря, чем преодолеть забор по внешнему периметру клиники.

К входу на парковку на первом этаже Тилля тоже сопровождал мускулистый санитар. Одноэтажный зеленый автобус, рассчитанный как минимум на пятьдесят пассажиров, действительно стоял прямо на подъездной дороге, напоминая своим видом междугородние автобусы, на которых в детстве Беркхоффу приходилось ездить в школу. Отличие состояло, пожалуй, лишь в том, что окна у него были заклеены непроницаемой плотной черной пленкой.

– У вас есть десять минут, – сказал санитар и выудил из кармана непромокаемой куртки, надетой прямо поверх халата, пачку сигарет.

Они находились на территории, которая явно предназначалась для разгрузки поставляемых в клинику лекарств и медицинского оборудования, но никак не для нахождения здесь пациентов. Это место было защищено от дождя, который бушевал снаружи с такой силой, что складывалось впечатление, будто кто-то обрабатывал здание при помощи пескоструйного аппарата. Стоял такой шум, что он заглушал даже рев взлетавших и приземлявшихся поблизости самолетов. И когда санитар, приложив ладони к специальному замку, работавшему по принципу сканирования отпечатков пальцев, открыл застекленную наружную дверь, свист ветра оказался настолько сильным, что Тилль засомневался в том, что его сопровождающему удастся прикурить.

Несмотря на то что подъездная дорога в том месте, где стоял автобус, находилась под крышей, к машине ему пришлось идти по лужам. По-видимому, ливневки не справлялись со столь обильными дождевыми потоками, и вода сама искала себе пути выхода.

– Десять минут, – повторил санитар, стараясь перекричать завывания ветра.

Затем он набрал код на автобусе, и водительская дверь с шипением, характерным для гидравлики, открылась. Не успел Тилль войти, как она снова захлопнулась, отчего его невольно бросило в дрожь.